Ты меня не убедишь, заявила Жека. Все правильно, потому что ничего рационального в ее доводах не имелось. Только вера. При том, что за плечами громоздился математический факультет универа, чистейшей дистилированной воды математика и суровая логика, выстраивавшая цифры и символы в стройные ряды множеств и пространств.
Может, ей просто не хватало перчинки в жизни? Нелюбимая бухгалтерия, которой пришлось заниматься для жизни. И жизни этой намного больше, чем души. При таких-то волшебно ясных глазах, губах, рожденных больше для ночного звездного неба, чем для унылых бухгалтерских лобзаний телефонной трубки...
- Да, - сказал Вячелав. - Это у вас сдвинулась точка сборки. Очень похоже, что вы вышли в астрал. Наука, разумеется, этого не признает, потому что консервативна по природе. В восемнадцатом веке, например, Французская Академия Наук заявила про метеориты, что камни с неба падать не могут. Потому что такого не может быть. Ученые никогда не принимали неудобную для себя информацию. Мафия...
Антон заворочался, двинул подушку, потом не выдержал и встрял в разговор.
- Не нужно слушать всякие глупости. Это обычное переходное состояние между сном и бодрствованием. Его еще называют осознанным сновидением. Ничего необычного, только очень ярко, очень волнующе и очень запоминающе.
- Удивительно, - пожал плечами пухлый Вячеслав, - как люди могут рассуждать о том, о чем не имеют ни малейшего понятия?!
Он фыркнул, брезгливо сжал губы и посмотрел на проводницу, мол, чего с болтуна возьмешь.
- Уж об этом знаю, - бросил Антон и замолчал.
И Жека об этом знала. И муж ее первый знал. Нет-нет, никаких бредней про хакеров сновидений, отважно исследующих другие миры и борящиеся за... за... всеобщее счастье? Мир во всем мире? Прогресс? В самом деле, за что они боролись, безвестные болтуны и провокаторы, писавшие в Интернете про сны и досыпания.
Все было просто и прозаично. Лаборатория, вовсе не белая, а серая, замызганная, с неровными колерами стен и требующая побелки. Постоянно мерцающая и цикающая лампа дневного света, вторая от окна. Куча приборов, липучки, которые нужно было прикреплять к голове. И минуты, когда все ждут, когда ты заснешь, и ты сам ждешь, а сон не идет. Прячется где-то, а вместо него лезут всякие глупые мысли: ну зачем Жека вышла замуж именно за этого в белом халате, язвительного и бестактного, вместо того, чтобы выйти замуж за него, Антона.
На волне энтузиазма они пробовали даже увидеться во сне. И возможно, виделись. В странном помещении у белого маяка на краю обрыва, под которым до самого горизонта волновалось серо-зеленое море. Но потом азарт схлынул, увязнув в бесчисленных журналах, фазах сна, ритмах и биениях линий мозговой активности.
Муж Жеки благополучно подошел к диссертации. И защитился бы...
- Ладно, - сказала проводница. - Пора и честь знать. Встала и ушла.
Она поднялась, прибрала привычным ловким движением пустую чашу с чаем, звякнула ложкой и пошла из купе прочь.
Вячеслав, нахмурив брови, демонстративно медитировал на окно. Челночница исследовала те самые тайны двадцатого века, расстелив газету на столе. Раздел объявлений потомственных гадалок и магов в десятом поколении.
За окном клубился вечер, прятал тени, заигрывал со слабым светом включенных кое-где фонарей и томительной вечерней железнодорожной грустью.
Кажется, Антон задремал, потому что в коридоре вдруг образовался свет, стало тихо и пусто. Вячеслав, закрывшись до подбородка простыней, обнаруживал склонность к храпу, но еще не храпел, а только тихонько посвистывал.
Антон выбрался в туалет, затем постоял немного у холодного окна в коридоре и с твердым намерениям спать вернулся в купе.
Челоночница по-прежнему ела глазами газетный текст. Но едва Антон собрался взметнуться наверх, сказала негромко, не поворачивая головы:
- Давно она погибла?
Антон едва не осел.
- То есть? - спросил он, чувствуя замирание в мыслях.
Челночница неторопливо отложила газету, кивком указала сесть рядом - Антон после заминки сел, - и глядя в глаза, тихо сказала:
- У тебя во взгляде все написано. Тоскуешь сильно.
Антон молчал.
- Скажи, почему помог с сумкой, а потом место уступил. Просто вежливость или что-то еще?
- Ничего у меня не написано!
- Я вижу, - просто сказала тетка. - У меня дар. От деда.
И прибавила почти шепотом:
- Большой души была сволочь. Ну так что?
Антон всматривался в ее лицо, глаза, пытаясь сообразить, что ответить и что за человек сидит перед ним. А потом, когда ничего не сообразилось и не понялось, сказал:
- Если честно, не знаю. Возможно, сострадание. Обычное человеческое сострадание и желание помочь.
- Сострадание? Сделать другому лучше, чем себе. Может быть, может быть. А с Ней что, автомобильная катастрофа?
И это она знала. Автомобильная. Сиденье рядом с водителем. И грузовик, раcплющивший в блин правую сторону - водитель остался цел. Роковое совпадение. Или судьба...
Возможно, если бы тогда четыре года назад он плюнул на дела, на намечавшуюся командировку в Испанию - на целых счастливых полгода, и приехал к Жеке, ничего ужасного не случилось бы неделю назад.
- Что ты говорил про осознанные сновидения? Имел опыт?
- Да, - кивнул Антон.
- Но судя по твоей реплике к бойцам астрального фронта не относишься. Выходы из тела не осваиваешь, точки сборки не сдвигаешь, и Кастанеду не боготворишь.
- Глупости это все, - отмахнулся Антон. - Игры сознания. Всё поверятся окружающим миром. А в нем бесы толпами не шастают, духи, слоны и пряники не материализуются, а все необычное происходит с одной девочкой.
- С кем-кем? - удивилась женщина.
Антон усмехнулся.
- С одной девочкой. Что, у вас в детстве не было этих историй? Про черную комнату, кошку, тетеньку - во всех была "одна девочка". Без имени, места, школы или хотя бы города. Просто "одна девочка". Бедное дитя, которому доставались все шишки.
Так вот, во всех нынешних историях, которыми забиты книги о чудесах, главный персонаж - та самая безликая, безответная и несуществующая "одна девочка". Жека, как ни странно, особенно любила ее поминать...
Антон осекся, подумав, что зря начал про Жеку.
Хотя при всей своей тяге к подобным историям "одну девочку" она приняла сразу и без возражений. И когда кто-то вставлял эту фразу, они все смеялись - как заговорщики, объединенные одной тайной. Паролем, соединившим вдруг незримой горячей связью незнакомых людей. Чем-то таким тайным и вековечным, не менее сильным, чем родственные связи. Что удивительно, непонятно и до неприличия приятно.
Женщина удрученно вздохнула и покачала головой.
- У меня детство было не такое, как у всех. Так что с осознанными сновидениями?