- Не могу. Не получится. Слишком много знаю, а знания иногда вредят. Но ты можешь считать, что боюсь.
- Проблема наблюдателя, - задумчиво проговорил Антон. - Знание внутреннего состояния сложной системы может влиять на результат. Логика есть. А что, этот свой пятак сбрасывать не пробовали?
- Какова вероятность того, что выброшенная в мусор монета вернется назад со сдачей? Именно, что минимальная. Возвращается на второй или третий день. Закинутая в море в Турции вернулась через три недели в средиземноморской дораде. Где только я монету не оставляла - в церкви, лесу, сыром бетоне. Она всегда возвращается. И причем, никакой мистики, все в рамках теории вероятностей. Только вот вероятности ничтожные. Что дорога треснет, что найдут грибники, что выловят из реки ребятишки.
- Любопытно, - сказал Антон. - Мне хочется считать вас очередной ясновидящей. Но...
Женщина молчала.
- Но я пойду проветрюсь - - сказал Антон, взглянул зачем-то на часы и пошел в туалет.
У расписания он задержался.
Все верно, до четырех утра никакой станции. И никаких остановок. Разве что случайные, на разъезде, в ожидании встречного. Но откуда ей это знать? Что именно через полчаса. Именно в этом месте.
Затем Антон проверил выходные двери в тамбуре. Нажал и потянул пыльные и неприятные на ощупь влажные ручки.
Закрыто, как и ожидалось.
На полминуты пришлось замереть, пропуская проходящую парочку. Ему даже показалось, что девушка очень знакома. Где-то ее недавно видел. Парочка проскользнула, шушукаясь и хихикая. Парень очень по-свойски придерживал девушку за талию. По-свойски и беззаботно, не забивая себе голову закрытыми дверями с запотевшим стеклом, за которым бежали черные ночные тени.
Антон проверил ближайшую к себе дверь еще раз и пошел в туалет.
В туалете он долго и задумчиво мыл руки теплой водой, глядя в слабом освещении на свое отражение.
Китова, вспомнилось имя. Известная всей стране Лена Китова. Ведь именно она прошла минуту назад. Спутник был незнаком. Какой-нибудь ухажер, завсегдатай ночных клубов и звездных тусовок. Интересно, что Китова делает в обычном поезде, что ее влечет или удерживает в полутемном и грязноватом, как все поезда, составе.
Антон вышел в коридор, налетел на дверь проводницы от излишне резкого качка вагона, чертыхнулся и пошел в свое купе.
Женщина сидела за столом и смотрела в черное окно, за которым уже давно все слилось в бесплотную однородную темень.
Антон молча сел рядом.
- Курицу хочешь? - равнодушно спросила женщина.
- Ну, предположим, поезд через десять минут остановится, - сказал Антон. - Кто откроет двери?
- Это неважно. Кому надо, те и откроют.
Антон посмотрел на свои руки. Способ проверить, спишь ты или нет. Во сне сделать это очень трудно или невозможно. Осознание ускользает, тонет в образах и картинах.
- Не спишь, не спишь, - уверила женщина.
- Этого не может быть, - тихо проговорил Антон. - Мир предсказуем и стабилен, устойчив и тверд. Законы сохранения энергии и импульса действуют, причинно-следственные связи причиняют действия. Следствия понятны и неотвратимы. Не может быть никакого вероятностного мира, неопределенного и без будущего. А если бы и был, что я могу там увидеть?
Антон прислушался - показалось, что дернулись сцепки, принимая на себя импульс торможения.
- Зависит от наблюдателя. Мы преломляем окружающий мир через собственное сознание, через свое понимание, как через калейдоскоп. Как определить на картинке перед нами, где настоящее, а где - мозаика наших мыслей-стекляшек?
Антон привстал - поезд и впрямь тормозил. За окном по-прежнему чернела ночь.
- Так что, увиденное будет зависеть от того, чем твои мысли заняты в настоящем. От твоего опыта и твоего ожидания. От прошлого и желаний.
Поезд останавливался.
Антон посмотрел на свою куртку, висящую в углу купе.
- Сумку не забудь. И вот это.
Парень подхватил сунутый ему в ладонь увесистый горячий металлический кругляшек и сунул его в карман куртки.
- Я туда и назад, - предупредил он. - Учтите. Выходить не буду.
Женщина согласно кивнула.
Антон вышел в тамбур когда поезд почти остановился.
Помедлив секунду, он сжал дверную ручку правой двери, опустил вниз и медленно потянул на себя. Дверь поддалась, отворяясь и впуская холодный ночной воздух.
По коридору никто не ходил. Двери проводницы оставались закрытыми. Следовательно, отворить выходную не мог никто. Разве что из соседнего вагона. Если предположить, конечно, что кто-то нарочно приходил оттуда побаловаться с замком.
Поезд дернулся и встал окончательно. Антон высунул голову наружу. Темень. Кромешная темень без звезд. Свет из окон поезда освещал только куски щебенки и откос. Кроме этих желтых прямоугольничков влево и вправо - ни единого сполоха, ни единого светлячка.
Тридцать четыре секунды, подумал Антон. Успеет!
Он спрыгнул в ночь, на щебень.
Еще раз внимательно посмотрел по сторонам. Заглянул под поезд, чтобы увидеть что-либо на той стороне. И не увидел в темноте.
Где-то близко лязгнул, поднимаясь, люк над ступеньками. Как если бы еще кто-то, доверчивый и безрассудный оставлял теплоту и уют купе ради ночной сырости и безлюдного леса. Или, наоборот, взбирался, чтобы вкусить радостей РЖД, горячего чая, мягких полок и беззаботного сна под убаюкивающую вагонную тряску.
Антон посмотрел на циферблат часов. "Полет-Авиатор" подсвеченными стрелками показал время. Еще двенадцать секунд.
Открытая дверь купе звала к себе. За спиной был лес, лес, куда ни глянь, неизвестно, на сколько километров вокруг. Без признаков дорог и огоньков цивилизации.
Антон напрягся. Поезд перед ним плавно сдвинулся с места.
Это глупо, подумал Антон. Это невозможно глупо.
Поезд плавно набирал ход, уходя влево. Чернела открытая дверь купе. Впрочем, метров через тридцать ее, кажется, кто-то захлопнул.
Антон присел, чтобы под вагоном увидеть ту сторону. Но там по-прежнему находился только черный лес.
Вагоны все быстрее и быстрее мчались перед ним. Показался последний, приблизился, насмешливо светя яркими окнами, проскользнул мимо и обдал Антона ветром безрассудства и безнадежного отчаяния.
А затем Антон увидел станцию.
Двухэтажное желтое здание с голым фасадом над входом и цифрами "1957". Приземистый то ли туалет, то ли склад слева. Длинное строение справа, съеденное наполовину темнотой. Пустой перрон с двумя деревянными скамейками у входа. Яркие круги трех фонарей в овальных массивных плафонах.
Свет от них ложился на рельсы и освещал узкую полосу асфальта, на которой стоял Антон.
Все очень ясно и понятно, подумалось Антону. Свет состоит из фотонов. Которые ведут себя то как волна, то как частица. Два разных состояния. Просто сейчас я провел эксперимент и увидел не волну, а частицу. Много частиц. И все они соединились в старое здание вокзала, давно не видевшего ремонта.
Умопостроение не годилось никуда, и только отвлекало.
Очевидно было, что здание стояло здесь с тысяча девятьсот пятьдесят седьмого года.
Более ничего очевидного не находилось.