- Не просят? - переспросил Антон.
- Да, - уверенно подтвердил мальчик, - Спросите, они скажут.
Они подошли к дверям вокзала, Антон первым прошел внутрь и замер.
Прежней комнатки не существовало. Вместо нее помещался большой зал с квадратными колоннами. В левой его части находились прежние кассы, с теми же самыми полукруглыми фанерными печными задвижками, расписанием и плакатами, а вот в правой теперь помещались неудобные деревянные скамьи с прямыми спинками. И за ними - большие двустворчатые стеклянные двери, над которыми висел деревянный транспарант с выцветшей надписью "Буфет-ресторан".
Антон оглянулся, но мальчишка сгинул, за дверями не проглядывалось никого.
Постояв секунду у порога, Антон направился к стеклянным дверям.
В ресторане-буфете стояли на столах опрокинутые стулья, а дальний край занимал прилавок с витриной, в которой сохли в вазах яблоки и груши и лежали сомнительного вида конфеты.
И стояла за прилавком между доисторическими механическими весами и древними-предревними счетами маленькая девочка-задавака лет девяти, в продолговатых прямоугольных стильных очках.
- Буфет закрыт, есть нечего, - сказала девочка и важно посмотрела на Антона поверх очков.
- Совсем-совсем нечего? - спросил Антон.
- Нечего, значит нечего. Последнюю конфету я съела.
Антон подошел к девочке.
Она была одета в сарафанчик и рубашку, непослушные волосы едва-едва уложились в две непослушные косички. Возможно, ее привели сюда, потому что не с кем оставить дома. Привели, показали, дали в руки бумагу и карандаш и отправили восвояси. И девочка, тут же выбросив и бумагу, и карандаш нашла занятие себе по душе.
- Выучили стишок, который вам задавали? - строго спросила она и поправила перекладину очков одним пальчиком.
- Нет, - честно признался Антон.
- Будете наказаны.
- Я не специально. В следующий раз обязательно выучу.
- Смотри, в следующий раз выучи, - покладисто согласилась девочка. - Рассказывай, что у тебя есть интересненького.
- Да нечего рассказывать, - вздохнул Антон.
- Так-таки и нету? - не поверила она. - Я проверю.
Антон усмехнулся, вспомнил мальчишку и вытащил на свет прежние его богатства.
- А говоришь, что нет. Ну-ка, покажи.
Она посмотрел на свет куриного бога, кивнула понимающе - хорош, затем взяла и положила на весы пулю.
Это были весы с двумя чашами. В верхней расширенной части помещался циферблат, который доставала длинная черная стрелка.
И вот эта черная стрелка переместилась от нуля до самого края весов.
Антон чуть не присвистнул от удивления.
Девочка проверила стрелку, посмотрела испытующе поверх очков на Антона и спросила:
- Хорошая вещь, тяжелая. Что за все это хотите, гражданин?
Антон на секунду опешил. Игра вдруг превратилась в нечто иное, строгое, веское, а, главное, серьезное. И готовые сорваться с языка "корзина печенья и бочка варенья" замерли и скрылись без следа в бешеном хороводе мыслей.
Почему-то вспомнились древнеегипетская богиня правды с весами. И как клали на одну чашу весов перо, легчайшее перышко истины.
Вот откуда египтяне придумали про весы? Вот так взяли и решили, что без весов никак нельзя? Или где-нибудь в тени мастаб и первых пирамид, высекая на твердом камне фигурки и знаки, или же воскуряя сводящие с ума благовония, вдруг находили, что мир гораздо шире, чем кажется? И в этом другом расширенном мире маленькие девочки взвешивают и вопрошают? Пробирая своими вопросами до основания?
Он вспомнил слова мальчищки, что отсюда без билета не уехать, и ужаснулся возможности застрять тут надолго.
- Я хотел бы получить билет, - осторожно проговорил он.
- Билеты продаются в кассе, - резонно заметила девочка.
- Тогда... тогда... даже не знаю. А что можно попросить?
- Да что угодно, - снисходительно пояснила девочка. - Таблетку, листочек, живую воду, ключик, влюблялку...
- Таблетку? - переспросил Антон.
- От всего, - пояснила девочка.
- А-а, - сообразил Антон. - Понимаю, от всех болезней. Живая вода, это вроде вечная молодость. Ключик - все открывать. А листочек для чего?
- Чтобы никто не видел, чего непонятного!
- В самом деле, чего это я...
Какие шикарные открывались перспективы. Но Антон, вздохнув, попросил что-нибудь, на что можно купить билет.
- Денежку? - строго спросила девочка. - Денежку ему подавай. Ишь какой.
Она достала откуда-то квадратик бумажки, карандаш и старательно намалевала на нем каляку-маляку.
- Вот. Копеечка, чтобы купить билет.
- Спасибо, - с искренней благодарностью сказал Антон и взял бумажку. - Я пойду?
- Иди-иди. Только в следующий раз стишок не забудь выучить.
Антон вернулся в зал ожидания и прямиком направился к кассам. Осторожно постучал в фанерную перегородку, дождался кассирши и молча, стараясь не видеть немигающий жуткий взгляд, просунул к ней листочек бумаги.
- Разменяли, значит, - тонко и пронзительно отозвалась кассирша. - Совсем другое дело. Куда выписывать?
- До Москвы, наверное...
- Полный? Детский?
- Полный, - ответил Антон, удивляясь.
- С пересадкой?
- Прямой.
Кассирша прибрала невероятно длинной и костлявой рукой листочек бумаги с детским рисунком и захлопнулась вместе с дверцей. Музыка сделалась громче.
Через минуту фанерка отодвинулась вновь, и кассирша громко возвестила:
- Один мягкий с плацкартой для лежания.
После чего вытолкнула Антону билет. Прямоугольный отрезок бумаги с цифрами и диагональными линиями в левой части, зеленой полосой справа, рисунком паровоза над буквами "МПС" и надписью вверху "Полный билет для проезда в мягком вагоне пассажирского поезда с плацкартой для лежания", написанной строчными и прописными буквами.
В слове "плацкарта" плохо пропечатались первые две буквы, получалось странно и двусмысленно: "ацкартой".
Но самое странное и даже неприятное заключалось в месте назначения. Никакой желаемой Москвы не имелось ни в каком качестве. Ни на лицевой, ни на обратной стороне. Зато имелись трехзначные и четырехзначные цифры, какие-то "9 сут." и похоже, цены. И был невнятный и провокационный оттиск синим с выпадающими, полусъеденными буквами, никак не собиравшимися в Москву. В "Боян" или даже "Буян" буквы собирались. В "морье" - при особой фантазии. Но никак не в Москву.
Антон не успел среагировать на билет - оконце отрылось вновь и на деревянную, стертую множеством рук доску легли еще два предмета, после чего дверца закрылась, и похоже, окончательно.
Антон осторожно взял в руку ключ, старый гладкий ключ с длинным стрежнем, сплюснутой в овал ручкой и двухсторонней короной на противоположном конце. Ключ от какого-нибудь амбарного замка полувековой давности.
Антон бережно вложил поочередно ключ и билет во внутренний карман куртки и закрыл его на тонкую и вечно заедающую молнию. Для надежности.
Про поезд, конечно, ему не сказали, от странного расписания толку было мало. Впрочем, у него был билет, а это было главное.