- В наших архивах, - медленно заговорил О"Салливан, объезжая фуру, которую остановили и досматривали полицейские, - вы найдёте немало любопытного, агент Траутманн. Не все возвращенцы умирали в одиночестве посреди поля. Некоторым удавалось наткнуться на людей и они успевали выдавить из себя несколько фраз о том, где и у кого побывали. Конечно, это нельзя назвать полноценными свидетельскими показаниями, но всё же это лучше, чем ничего.
Из этих показаний вовсе не следует, что "гости" sidhe пировали и веселились среди лилипутов или сказочных фей с крылышками. Хозяев празднества "гости" воспринимали как нормальных людей - т.е. как существ обычного роста и типично человеческого телосложения. Правда, биохимический и гистологический анализ тканей жертв и особенно головного мозга показывает, что последние часы своей жизни они провели в состоянии дурмана, как при интоксикации психотропными веществами. Разве что в данном случае все вещества эндогенны, выработаны самим мозгом, просто их концентрация зашкаливает. Косвенно это могло бы объяснить состояние эйфории, ощущение праздника и веселья. Но так же это может означать, что жертвам всё померещилось - и гулянка, и человекоподобный облик хозяев. Вот почему на слова возвращенцев не стоит особо полагаться. Если в честь "гостя" sidhe и закатывают пирушку, то это скорее их коллективная трапеза, главное блюдо на которой - сам "гость".
- Mein Gott! - пробормотал Траутманн. - Так федь турман фсё и фпрямь опьясняет - и пояфление претстафлений о фейри как о маленьких скасошных шелофечках, и фсё остальное! Ф турмане ешчо и не такое es scheint.
- Если человек в "гостях" насыщается лишь своими видениями, - продолжил О"Салливан, - то есть чем-то эфемерным, то sidhe поглощают нечто вполне конкретное, а именно - его жизнь, в буквальном смысле слова.
Субъективно человек проводит у sidhe не больше суток. Возможно даже всего несколько часов. Грубо говоря, один вечер. Поэтому внешне он и не меняется. Но вот изнутри он стареет настолько, сколько жизни вытянули из него sidhe, а они всегда высасывают почти до последней капли, оставляя лишь крохи, чтобы "гость" прямо у них там не окочурился.
Пока трудно сказать, отчего зависит время возвращения жертвы. На сегодняшний день кратчайший период отсутствия - примерно год. Самый долгий - это когда возвращение жертвы вообще не зафиксировано, скажем, со средних веков и по сей день. Правда, я уже упоминал, почему это могло быть - сердобольные консерваторы-католики тихонько хоронили тело и особо об этом не распространялись. А могло быть и так, что человек вернулся, умер в чистом поле и его тело растаскали звери. Достоверно не известно, чтобы кто-то вообще не вернулся от sidhe или же вернулся, но после этого умер не сразу, а прожил ещё долгую жизнь. Сказки за основу не берём, я говорю о РЕАЛЬНЫХ случаях... Пока что отсутствие одних жертв - реже - исчисляется годами, других - чаще всего - десятилетиями.
- Скаски утферштают, што фейри - пессмертный наротец, - почему-то вспомнил Траутманн. - Naturlich, услофно пессмертный, скорее фсего толкошифущий - по срафнению с шелофеком...
- У наших аналитиков есть теория, - сказал О"Салливан, - согласно которой, когда sidhe высасывают из жертвы жизнь и искусственно старят её, а затем выбрасывают за ворота, жертва, не будучи в состоянии самостоятельно удержаться в их мире, как бы автоматически возвращается в наш...
- Типа каштому сусчестфу претнасначен сфой мир?
- Да, вроде того. Так вот, при этом вселенная, пытаясь как-то синхронизировать изменившийся возраст жертвы с объективным временем её мира, так же автоматически отфутболивает жертву в будущее. Отфутболивает чисто "на глазок", поэтому одни возвращаются через несколько лет, а другие спустя десятилетия.
В мире sidhe человек, судя по всему, может находиться лишь на территории селения. Нет достоверной информации, чтобы sidhe выводили "гостя" куда-либо на прогулку, нет описаний мира sidhe, его природы, общества, географии. Нет ни одного рисунка, хотя среди жертв были те, кто умел неплохо рисовать. Всё ограничивается пребыванием в селении и участием в весёлом празднике.
- Bedeutet, липо фейри тшательно скрыфают от лютей оплик сфоефо мира, - сказал спецагент Траутманн, - липо шелофек фисишески неспосопен фоспринимать etwas, кроме токо, што фейри посфоляют ему фоспринимать.
Немец ничего в своей жизни не слышал удивительнее, чем то, о чём рассказывал ему агент О"Салливан. Если он и жалел поначалу о своём назначении работать с "Сигмой", это сожаление прошло и уступило место другому чувству. Работа отдела "Тау" теперь казалась Траутманну поверхностной и малозначащей в сравнении с тем, чем занимался отдел "Сигма". С такими манипуляциями временем, какие устраивали своим жертвам sidhe, в "Тау" прежде не сталкивались. Агент Траутманн начал понимать, почему работу двух отделов решили объединить. Сотрудничество действительно могло обогатить их опыт.
А ирландец поймал себя на мысли, что прежней неприязни к новому напарнику в нём больше нет. Ему понравилось, что Траутманн сразу же проникся новой и необычной для себя темой. Необычность феномена sidhe растопила тевтонскую сдержанность и невозмутимость Траутманна и он оттаял. Куда только делась его первоначальная сосредоточенная молчаливость и эмоциональная неприступность? Он ожил, стал многословен, у него появились эмоции! Столкнувшись с чем-то, что явно было удивительнее хроноклазмов, парадоксов слепой и бездушной вселенной, немец повёл себя как мальчишка, которому подарили новую игрушку и который теперь готов возиться с ней целые дни напролёт.
"А ведь и я сам заинтересовался хроноклазмами и тем нагромождением теорий, которые выдают аналитики "Тау", - подумал про себя О"Салливан. - С удовольствием бы почитал ещё что-нибудь на эту тему. Всё лучше, чем дешёвая второсортная фантастика на книжных прилавках..."
Киран позволил себе расслабиться. Похоже, директор Кавана подобрал ему не такого уж плохого напарника. Конечно, это не старик О"Мэлли, однако Траутманн оказался умён, сообразителен и искренне заинтересован в работе, это уже неплохо. Опыт, как говорит Кавана, дело наживное.
- Тля менья осталось неясно тфа фопроса, - заговорил Траутманн после недолгого молчания. - Erstens, што Шифан О"Коннелл телала ф гороте, и zweitens, што О"Крэти уфител ф полье фо фремя кросы?
- У вас есть дети? - спросил немца О"Салливан.
Траутманн отрицательно помотал головой.