в. Возможные изменения в понимании "предданного материала" сознания в связи с обращением к "жизненному миру"; уточнение пределов усмотрения внутренней логики "интенционального выбора", исходя из понимания этой "логики" как логики конституирования "жизненного мира".
В "Кризисе..." понимание Гуссерлем значения трансцендентальной редукции претерпевает некоторые изменения по-отношению к тому, что он полагал важным сказать об этом в "Идеях...": по крайней мере, на необходимость раскрытия нового понимания трансцендентальной редукции указывает расхожее мнение, что философия "Кризиса..." представляет собой некий поворот в сторону от трансцендентальной феноменологии. Это мнение основано не в последнюю очередь на использовании автором "Кризиса..." нового терминологического аппарата, который, как представляется, переносит само феноменологическое исследование на новую почву. Рассмотрим, с какого рода методологическими изменениями мы сталкиваемся в "Кризисе..." - работе, несомненно, являющейся примером радикальной саморефлексии по отношению ко всей предыдущей философской жизни Гуссерля - в связи с введением понятия о "жизненном мире", и что могут означать эти изменения для нашего исследования. "...нельзя двигаться сразу же назад к предположительно непосредственно данным "чувственным данным" как будто они - непосредственно характеризуют чисто интуитивные данные жизненного-мира. Что актуально первое - так это "просто относящая-к-субъекту интуиция донаучного жизненного мира." 94 Из этой цитаты мы сразу видим, во-первых, что Гуссерль пересмотрел свое понимание "чувственных данных" как актуально первичных в порядке конституирования: "hyle" как то, с чем изначально имеет дело конституирующее сознание, уступает свое "место" жизненному миру; во-вторых, видна проблематичность положения жизненного мира как первичного в актуальности усмотрений. Ведь "жизненный мир", судя по всему, не есть объект в привычном смысле слова, но, скорее, комплекс объектов и отношений, или, иначе, "горизонт", причем, открытый горизонт - и именно так, в качестве горизонта, "жизненный мир" может быть актуально данным сознанию. Но что это значит? Прежде чем пытаться ответить на этот вопрос, необходимо уточнить, что разумел под "жизненным миром" автор "Кризиса...". Прежде всего, жизненный мир имеет значение "непосредственно интуированного"95: "Жизненный мир есть реальность оригинальных самоочевидностей. То, что самоочевидным образом дано, есть в перцепции переживаемое как "вещь сама по себе" в непосредственном настоящем или, в воспоминании, вспомненная как "вещь сама по себе"; и все остальные способы интуиции есть представления самой вещи." 96 Эти в принципе и непосредственно интуируемые самоочевидности имеют характер "субъективных феноменов, остаюшихся 'анонимными'".97 Очень важно, как представляется, это указание на "анонимный" характер данности таких феноменов: пока нечто "анонимно", оно дано нам как часть жизненного мира, то есть, так, что мы "в этом живем", "с этим живем" и ничего больше. Различие между жизненным миром и миром объективных истин, таким образом, скорее, ситуационное или интенциональное, нежели предметное ведь, в конечном счете, мы всегда имеем дело с одним миром, только по-разному: в этом "по-разному", видимо, и заключается различие, которое Гуссерль, в частности, обозначал как различие "установок сознания". Для прояснения взаимоотношения между объектами жизненного мира и объектами науки или, уточняя смысл этих "объективностей", между предданным в опыте жизненного мира и данным предикативно, следует различить два рода ситуаций или отношений к предметности: мы "в этом" живем и мы "это" полагаем. То, в каком отношении стоят одна к другой эти ситуации, Гуссерль выразил так: "...всякое мнение о мире ["der" Welt] имеет свое основание в предданном мире." 98 Всякое наше полагание чего бы-то ни было - то есть, предикативное осмысление данности, "переход" к осуществлению качественно новых отношений в сравнении с теми, какими эта данность уже была осуществлена в "предыдущей" ситуации, которую можно в противоположность предикативной обозначить как чистое созерцание - на чем-то основано: на том, что изначально явлено в чистом созерцании и как такое по отношению к предикативной данности представляется "предданным". То, что так дано мы, рефлексируя над ситуацией чистого созерцания, можем отнести к "жизненному миру". Вообще об "объектах" жизненного мира и об "объектах" полагания следует, по-видимому, говорить в несколько дифференцированном смысле. "Объекты" науки, "объекты" полагания, суть корреляты "понятия"; говоря об "объектах" жизненного мира, надо понимать их как корреляты данности вообще, в которой (или, если абстрагироваться от конкретности усмотрения, на основании которой) могут быть усмотрены различные смысловые единства. Объект жизненного мира - это не то, что имеет место как бы до всякой интерпретации: скорее, здесь следует говорить об уровне интерпретации и о последствиях интерпретации. Скажем, рисунок, в котором легко можно признать изображение человека, составляющие его штрихи, сочетания белого фона и выделяющихся на нем темных линий, вместе с узнаванием здесь изображения человека - объект жизненного мира; и он останется объектом только жизненного мира пока ситуация созерцания не трансформируется в ситуацию описания, объяснения или полагания. Изменение статуса объекта здесь ознаменовано постановкой вопроса об интерпретации: об "изображении" как интерпретации карандашных линий на бумаге, "человеке" как интерпретации образа, и т.д. Беда науки, по мнению Гуссерля, в том, что многие объяснения, к которым в научном мире принято апеллировать, основаны непосредственно на объективностях жизненного мира; и это остается незамеченным в рамках "научного сознания". Проясняющая роль, таким образом, по прежнему, принадлежит редукции.
Независимо от того, что именно усматривается в качестве "предданного", задачей феноменологии и в "Кризисе..." остается прояснение оснований "подлинного" знания о мире. И в этом фундаментальном прояснении решающую роль продолжает играть "трансцендентальная редукция". "Всякое объективное рассмотрение мира есть рассмотрение "внешнего" и схватывает только "экстерналии", объективные сущности. Радикальное рассмотрение мира есть систематическое и чисто внутреннее рассмотрение субъективности, которая "выражает" (или "экстернализует") себя во внешнем." 99 В этом "ситематическом" рассмотрении субъективности, выполняемом в трансцендентальной редукции, "жизненный мир" играет особую роль. С ней связано и новое понимание того, как трансцендентальная редукция должна функционировать, чтобы феноменологическое исследование само не скатилось к наивному принятию на веру несамоочевидных значений. Жизненный мир опосредует трансцендентальную редукцию: трансцендентальная редукция, как она представлена в "Идеях...", осуществлялась непосредственно в отношении теоретизирующего субъекта. Но этот "субъект" не одинок - теперь он понят как живущий в мире и среди других, ему подобных: переход от теоретической установки к созерцательной, к этому миру, "в котором все мы живем", осуществляется в трансцендентальном эпохе. "Жизненный мир", таким образом, оказывается "местом, из которого" можно двигаться дальше в трансцендентальном направлении. Собственно трансцендентальная редукция, между тем, не теряет своего первоначального значения; имеем ли мы в результате какие-то новые эйдетические усмотрения, принимая во внимания изменение "отправной точки" анализа? Недостаток "Картезианского пути" осуществления трансцендентальной редукции Гуссерль видел в том, что "...он ведет к трансцендентальному ego с одной стороны...он рассматривает это ego как явно содержательно пустое, хотя для такого расмотрения может не быть подготовительных экспликаций...". 100 Путь через жизненный мир раскрывает в первую очередь "универсальное a priori корреляции".101 Ноэтико-ноэматическая корреляция, лежащая в основании предметности - это то, что было представлено в "Идеях..." как результат эйдетических редукций: это сущностное усмотрение того, как есть всякий частный предмет в отношении к его "осознанию". По существу, в "Кризисе..." мы сталкиваемся с тем же самым: отличие заключается в том, что эта корреляция предмета и предметного-осознания с самого начала устанавливается для всего мира как универсума предметности (понятого как жизненный мир). Какого рода "сознание о..." может здесь усматриваться в качестве коррелята? "Для сознания индивидуальный предмет не одинок; перцепция предмета есть его перцепция внутри перцептивного поля. ...он...имеет "внешний горизонт" в точности как предмет внутри предметного поля; а это в конце-концов указывает на "мир как воспринимаемый мир""102. Таким образом, в качестве интенционального коррелята предметности в новом ее понимании выступает не только "внутренний горизонт" (не только "ноэзис"), но и "внешний горизонт" восприятия актуально соданной предметности. Однако, эта группа одновременно актуально перцепируемых предметов "...для сознания не есть мир; скорее, мир показывает себя в ней; такая группа, как моментальное поле перцепции всегда имеет для нас характер сектора мира, универсума предметов возможных перцепций." 103 Осознание всякого частного предмета как предмета в мире предполагает в качестве интенционального коррелята его данности (как именно "предмета в мире") некое сознание мира как целого; при том, что актуально мир как целое нам не дан, но все, что дано актуально, дано как "...в мире" (не забудем, что речь идет в первую очередь о перцептивной данности и ее модусах). Мы имеем, стало быть, мир в указании на него как на некий "предельный внешний горизонт" данности: а интенциональным коррелятом этой данности выступают все интенциональные модусы перцептивности. Жизненный мир не есть некое фиксированное целое, подобное, скажем, некоторым объектам науки (например, физическим телам, замкнутым и однозначно локализованным в физическом смысле), и он даже не есть некое фиксированное целое в смысле актуально воспринимаемого предмета, но именно горизонт, в котором (и в отношении к которому) каждое значение актуализуется как "предмет в мире", принадлежащий этому миру, оцениваемый как часть этого мира и, далее, как более или менее уместный в этом мире. Причем оценка эта имеет как бы две степени: оценка уместности в "мире повседневности", понимание которого во многом сформировано под воздействием "объективных истин науки" или соответствующих теоретических структур, осуществляется в "наивной установке" сознания; оценка уместности в жизненном мире как таковом - то есть, в мире "после трансцендентального эпохе" - может быть осуществлена в критической установке. Стало быть, вместе с актуализацией некой предметности заданы (что и обозначается как ее данность в горизонте жизненного мира) не все прочие предметные содержания, какие только возможны как могущие здесь быть актуализованы, но сущностное отношение всякой предметности к тому, частью чего оно является (так понято и, как так понятое, представлено в конкретной ситуации предметного сознания a priori), а именно - как "предмет в мире". С другой стороны, переход внутри актуального "сектора" мира от одной предметности к другой, выбор между соданностями, никак не определяется общим для всякой предметности пониманием его как части мира, не указывает на "целое" жизненного мира как на возможное основание такого, а не иного выбора, переноса преимущественного внимания на одну предметность "в ущерб" остальным. То же можно сказать о ситуации "произвольной данности": хотя ее объекты с необходимостью должны пониматься как объекты в мире, их появление здесь и теперь никак не задано в горизонте жизненного мира - на это нет никаких указаний. Собственно, здесь подразумевается более пространное заявление: "предельный горизонт" всякой данности (как бы он ни был обозначен) никак не может быть связан с конкретностью появления этой данности здесь и теперь, иначе как "предельно" ее фундировать. Но "предельно фундировать" значит задавать нечто как вообще возможное, безотносительно к какой-либо конкретизации осуществления этой возможности - то есть "предельно фундировать" не значит фундировать актуально. Значение этого различия в контексте трансцендентальной феноменологии, в частности, и в связи с проблемой поиска оснований знания вообще мы рассмотрим в последней главе.