Собственно предметную интенцию, полагающую начало конституированию предметного смысла - представляющую собой по отношению ко всему комплексу конституирующих актов и их объектных содержаний как бы "точку отсчета" - Э.Гуссерль характеризует как "пустую интенцию", как чистое "указание" на объект. С одной стороны, из фундирующего характера интенциональности по отношению к конституированию следует, что интенция должна генетически предшествовать конститутивному смыслополаганию, с другой стороны, актуально мы не можем усматривать "пустую интенцию": "указание на..." всегда осуществляется с позиции своего предметного содержания в направлении его генетического анализа - который Э. Гуссерль осуществляет посредством метода редукций. Частная предметная интенция, таким образом, актуально неотделима от выполняющих ее конститутивных "моментов". "Выполнение" может быть полным или частичным, адекватным или неадекватным, успешным или фрустрационным - все эти вариации указывают нам на возможные степени очевидности конституированных значений, каковые степени и, соответственно, собственно понимание того, насколько очевидно то, о чем мы говорим как о том, что нам реально дано, могут быть установлены на основании последующей рефлексивной тематизации предмета. Эта тематизация может осуществляться, как минимум, по двум направлениям: путем проверки нашего понимания того, что дано как именно того, что дано - то есть, посредством обращения к другому типу опыта об этом предмете (если таковое обращение возможно в данных обстоятельствах) - либо путем генетического анализа в отношении того, как нам дано то, что дано, и как мы имеем "значение" данного. Именно этим вторым путем пошел Э. Гуссерль. Осуществляя такого рода тематизацию, легко заметить, что и в обыденной ситуации - например, в случае осуществления проверки достоверности первого типа - и в критической ситуации, когда ставится вопрос "как?", то, что принимается нами как очевидное и самоочевидное (немецкое evidenz) всегда имеет один и тот же характер данности. Очевидное "становится" таковым всегда одним и тем же способом - в интуиции. Согласно Э. Гуссерлю, конституирование как выполнение интенций представляет собой прежде всего синтез интуиций, каждая из которых устанавливает "момент" самоданности и предоставляет сознанию соответствующее "моментальное" содержание - впечатление. "Интуиция", таким образом, в понимании Гуссерля не есть некий неординарный акт, осуществляемый в отношении избранных, нерегулярных объектов и потому неясный и смутный в своем существе; напротив, человеческое познание сущностно интуитивно - всякое наше знание о предмете, его смысл, формируется на основании синтеза чувственных и интеллектуальных интуиций. Это различие между чувственной и интеллектуальной интуициями характерно для всей рационалистической традиции (в той ее части, разумеется, где вообще признавался интуитивных характер знания или, по крайней мере, определенного типа знания). Нам важно здесь уяснить, каково взаимоотношение между ними в контексте "пассивного синтеза" материальных (гилетических, как называл их Гуссерль в "Идеях...") данных. Традиционно полагать, что в чувственной интуиции нам должны быть даны "материальные", внешние предметы - те, к которым приложимы пространственно-временные характеристики и которые в "естественной установке" понимаются как аффицирующие человеческие органы чувств; в интеллектуальной интуиции нам могут быть даны "идеальные" "положения дел", отношения, сущности - все то, что не описывается пространственно-временным образом. Смысл интуиции в обоих случаях один и тот же: нечто - будь это "материальный" объект или "идеальный" - дано нам непосредственно. К вопросу о смысле "непосредственности" мы еще вернемся впоследствии. Здесь важно понять, что означает непосредственное усмотрение - или "интуиция" - для Э. Гуссерля. В ситуации перцепции чувственная интуиция как актуальный контекст самоданности предполагается первичной по отношению к интуиции интеллектуальной. Интуирование самоданности как бы "привязано" к моменту Теперь, с одной стороны, и в то же время локализовано в некой "ситуации длительности" конституирования смысла того, что предоставлено в качестве "материала" сознания чувственными интуициями. В обоих этих смыслах мы имеем нечто непосредственно. Но кроме того - и главным образом - "непосредственно" данное должно означать в феноменологическом смысле данное "как оно есть"21: "Перцепция здесь есть акт, который ставит перед нами нечто как оно есть само, акт, который первично конституирует объект. Противоположностью является воспроизведение, репрезентация, как акт, который ставит перед нами не сам объект, но именно воспроизводит, ставит перед нами его как бы в образе, хотя как раз и не в модусе собственно образного сознания". 22 Различие в "модусах" непосредственности, выраженное в двусмысленности "теперь-восприятия" - теперь как "моментального" теперь и теперь как длящегося конституирования смысла актуально данного - можно заметить, в частности, в следующем отрывке (кстати, дающем и расширенное толкование "восприятию" вообще): "Если же мы называем восприятие актом, в котором заключен всякий первично-конститутивный "источник", тогда первичная память есть восприятие. Ибо только в первичной памяти видим мы прошедшее, только в ней конституируется прошлое, и притом, не репрезентативно, но презентативно". 23
"Ретенциальный горизонт" актуально-воспринимаемого - или "первичная память" - представляет собой, таким образом, необходимое условие осуществления интуитивного синтеза - осмысления того, что представлено "моментальными" содержаниями сознания: в нем формируется собственно перцептивное содержание, непосредственно указывающее на предмет. В каждом частном теперь-восприятии, в отношении каждого "моментального" содержания сознание непогрешимо - непогрешимо в том смысле, что нечто дано, "имеет место" здесь, перед нами, отличное от всего прочего, индивидуальное, и сама эта данность неоспорима и несомненна. К интуиции в собственном смысле неприменима характеристика "неадекватности", ибо в моменте теперь-данности не может содержаться еще никаких различий относительно того, как это может быть понято и "как есть на самом деле?". Однако в основании акта смыслополагания - или предметной идентификации - лежит не одна лишь чувственная интуиция: чувственная интуиция только "поставляет" материал, сознание же "имеет с ним дело", идентифицируя, осмысляя данности. Особый род интуиций, которые делают возможной всякую идентификацию вообще и таким образом также лежат в основании предметного конституирования, Э. Гуссерль обозначал термином "идеация" или "усмотрение сущности". Фундаментальная роль идеации в феноменологии, в частности, позволяет понимать толкование Гуссерлем "мира" и "миропознания" как эйдетическое его "структурирование". Тема идеации или, по другому, категориального созерцания была разработана Э. Гуссерлем во втором томе Логических Исследований: "В акте абстракции, в который не обязательно вовлечено использование абстрактного имени, само общее дано нам; мы мыслим его не чисто сигнитивным образом, как в случае простого осмысления нами общих имен, но мы схватываем его, овладеваем им. Вполне позволительно поэтому говорить здесь об интуиции или, точнее, о восприятии общего." 24 Такое "восприятие общего" - категориальное усмотрение - понимается феноменологически как "обыденный" акт, посредством которого мы a priori знаем, куда нам отнести ту или иную данность: к какому виду объектов. Мы непосредственно, напрямую усматриваем, с чем актуально имеем дело - с цветом, звуком или формой и каковы они - этот цвет, этот звук, эта форма. То, что мы их изначально можем определить таким образом и, соответственно, идентифицировать, относится не к области индивидуальных интуиций этого конкретного данного, но к области интуиций этого как такого, как представителя вида. Дальнейшее развитие Гуссерлевская теория абстракции и понятие "идеации" получили в "Идеях..." в связи с темой "свободной вариации в фантазии": "Эмпирическая или индивидуальная интуиция может быть трансформирована в интуицию сущности...в которой дана сущность." 25 Каким образом? "Начиная с этого перцепта стола как примера, мы варьируем воспринимаемый объект, стол, совершенно свободно... Может быть, мы начинаем условно изменять форму или цвет объекта произвольным образом, сохраняя идентичным только его представленность в перцепции. Другими словами: Воздерживаясь от признания его бытия, мы изменяем факт этой перцепции на чистую возможность, одну среди других "необязательных" чистых возможностей - но таких возможностей, которые представляют собой возможные перцепции... Перцепция...протекает в воздухе, так сказать - в атмосфере чистой фантазируемости." 26 В результате свободной вариации, в ходе которой могут быть изменены все возможные характеристики объекта, какие только могут быть изменены, мы усматриваем инвариант - неизменное объектное "ядро". Этот инвариант и оказывается данным нам в акте идеации в качестве предметной сущности. Надо, однако, заметить, что по отношению к категориальной интуиции, которая, судя по контексту, в котором разрабатывалось это понятие, представляет собой "регулярное" интенциональное отношение, характеризующее всякий вообще опыт восприятия, идеация, достигаемая на основании свободной вариации в фантазии, может быть понята иначе: как "иррегулярный" акт, возможный лишь в рамках определенной "установки". Мы должны иметь соответствующую интенцию - которую можно обозначить как интенцию усмотрения сущности, чтобы указанная процедура стала возможной. Более того, в ней задействованы специальные техники абстрагирования от обстоятельств hic et nunc, сходные с редукциями - в частности, необходимо воздержание от принятия каких-либо трансцендентных значений варьируемого объекта: а это уже - специфическая феноменологическая практика27. Процесс "заключения в скобки" варьируемых аспектов данности, перенос внимания с них на инвариант, никогда не может быть завершен, так как самих вариантов бесконечно много и, в пределе, нет гарантии что какой-либо инвариантный на момент данной (скажем, последней в ряду актуально переживаемых Здесь и Теперь) вариации аспект, в конце концов, тоже окажется случайным - в каком-нибудь "предельном" контексте. Так, по-видимому, полагается граница эйдетического понимания восприятия: сущность в полной мере не может быть определена, она может быть только "схвачена" во всей своей полноте в акте идеации. И то, как это происходит, мы также называем "непосредственным усмотрением". г. "Поток" и "Горизонт":