После того, как Трейси уехала, атмосфера из легкой стала до крайности напряженной. Обернувшись, я увидела, что Джастин стоит со скрещенными руками, прислонившись к кухонной стойке.
Назревало то, чего я всеми силами избегала. Потому-то я и просила Трейси заночевать у нас — я не хотела оставаться с Джастином наедине. Сегодняшний вечер был, вероятно, последним вечером до его отъезда в Нью-Йорк, когда мы будем одни.
Я медленно подошла к нему.
Он ухмыльнулся.
— Что будем делать со всей этой текилой?
Я пожала плечами.
— Не знаю.
— Думаю, мы должны ее выпить.
— Я не умею пить текилу. Трейси собиралась меня научить.
— Это несложно. Лизни, опрокинь, пососи.
— Что-что?
— Это трехэтапный процесс. Ты слизываешь с руки соль, опрокидываешь стопку, а затем сосешь лайм. Лизни, опрокинь, пососи. Я покажу тебе.
От того, каким тоном он произнес это «лизни, опрокинь, пососи», мое тело затрепетало.
Тут на столе завибрировал мой телефон. Джастин взглянул на экран, и его лицо помрачнело.
Подняв телефон, он пробурчал:
— Ну охренеть как мило. — И передал его мне.
Когда я прочитала сообщение Трейси, то к моему лицу прихлынула кровь.
Джастин реально хочет тебя. Трахни его сегодня как следует.
Я подняла глаза, и меня пронзил его взгляд.
Ломая голову над ответом, я издала фальшивый смешок.
— Она шутница. Любит прикалываться. Прости.
Он ничего не ответил, продолжая смотреть на меня немигающим пристальным взглядом.
Блин. Спасибо большое, Трейси!
Мое сердце отчаянно заколотилось.
После долгого молчания он наконец произнес:
— Мне правда нужно выпить.
Я с облегчением выдохнула.
— Мне тоже.
Он осмотрел бутылку.
— Это ты выбирала текилу?
Хорошо. Он решил не развивать эту тему.
— Да.
— Эта марка — отстой. Дешевое пойло.
— Я же говорила, что не разбираюсь в текиле.
— Ладно, не страшно. Она так быстро закончится, что ты и не распробуешь вкус.
Джастин открыл баночку с солью, достал стопки и одну подвинул ко мне.
Подняв руку, он широко раздвинул большой и указательный пальцы и указал на пространство между ними.
— Повторяй за мной.
И лизнул пространство между пальцами. Боже, движение его языка было таким эротичным. Было несложно представить, на что еще способен такой язык.
Джейд счастливица.
Джастин наблюдал за каждым движением моего языка, как я наблюдала за ним. Затем насыпал себе и мне на руки крупинки соли.
— Слизни соль и залпом выпей текилу. Не останавливайся. Пей сразу все. Потом возьми лайм и соси сок.
Черт возьми, слышать, каким тоном он произносит «слизни и соси»… это было почти чересчур.
— Готова? Давай одновременно. На счет три. Раз… два… три.
Повторяя за ним, я лизнула руку, опрокинула шот, и текила обожгла мое горло.
Я забыла взять лайм. Джастин взял одну дольку и поднес к моему рту.
— Быстро. Соси. Это обогатит вкус.
Под его пронзительным взглядом я присосалась к дольке, смакуя кислый вкус лайма. Мои губы касались его пальцев. Жаль, что я не могла взять их в рот.
Когда он убрал лайм, я облизнула губы.
— Боже, такая крепкая. Что дальше? Еще по одной?
— Полегче, пьянчужка. Чуть-чуть подождем. Ты же у нас новичок.
Делая перерывы, мы выпили еще несколько шотов. Когда я чуть-чуть пошатнулась, Джастин сказал:
— Ладно. Все. С тебя хватит.
Он выпил еще две стопки, и спустя какое-то время его взгляд затуманился. Мы оба изрядно надрались.
С ощущением, что комната кружится, я дошла до дивана и закрыла глаза. Потом почувствовала, как подушки просели — Джастин плюхнулся рядом со мной. Откинув на спинку голову, он тоже закрыл глаза. Бейсболку он уже снял, и рассеянный свет гостиной мерцал в его растрепанных волосах, выделяя светлые пряди. Я наблюдала за ним какое-то время, пока желание запустить в эти шелковистые волосы пальцы не стало невыносимым. Я протянула руку и начала расправлять его пряди. Я знала, что это неправильно, но убедила себя, что это невинный дружеский жест. Как в былые времена. В глубине души я знала, что это чушь. Под влиянием алкоголя я перестала сдерживаться и обрела храбрость сделать то, чего так долго хотела.
Он издал долгий судорожный вздох, но глаза не открыл. Мои пальцы продолжали перебирать его волосы. Сначала он выглядел так, словно был в экстазе, поэтому я не останавливалась. Где-то через минуту его дыхание стало тяжелым, и он заерзал.
Он испугал меня, когда вдруг открыл глаза.
— Какого черта ты делаешь, Амелия?
Я убрала руку. И с бешено бьющимся сердцем стала пытаться придумать какое-нибудь оправдание.