Я положила дочку в кроватку и быстро разделась, боясь, что если не потороплюсь, то струшу и останусь дома. Я надела красное платье, которое не носила с тех пор, как обнаружила, что беременна, и вставила в лифчик подкладки, чтобы избежать мокрых пятен. Потом завила волосы в мягкие кудри и нанесла макияж. Через несколько минут мы с Би были готовы и сидели в машине.
Меня немного трясло. Я не была в «Сэндис» с прошлого лета. Еще я необъяснимо нервничала из-за того, что Джастин увидит меня среди публики, когда я сказала ему, что не приду.
Он исполнял песню, которую я не знала. Толпа, как всегда, не отрывала от него глаз, а женщины пробирались поближе к сцене, чтобы лучше видеть его красивое лицо. Когда Джастин пел, я всегда становилась ужасно эмоциональной. К счастью, Би сидела в переноске спокойно и позволяла мне наслаждаться каждой секундой пребывания там.
Я пробралась к бару из красного дерева, чтобы поздороваться с барменом Риком, который угостил меня содовой. Расслабившись на табурете, я закрыла глаза и стала наслаждаться голосом Джастина, который запел «Wild horses» Rolling Stones. Эта волшебная песня была словно создана для его голоса. Почувствовав, как глаза защипало от слез, я отругала себя. Почему, слушая, как он поет, я всегда становилась настолько сентиментальной? Мне вечно казалось, будто каждое слово имело потайной смысл и описывало наши с ним отношения.
На середине песни Би, конечно же, начала плакать. Тихая музыка не могла заглушить детский плач, и люди начали оборачиваться на нас и шептаться — видимо, спрашивая, зачем я вообще принесла в такое место ребенка.
У меня вспыхнули щеки. Джастин продолжал безупречно петь, но его взгляд переместился в мою сторону. Наши глаза встретились. Я была в ужасе из-за того, что мы мешали ему исполнять эту чудесную песню. Когда она кончилась, я начала пробираться к комнате для персонала. Но меня остановил его голос.
— Ребенок, плач которого вы все слышали, — для меня особенный. Ее зовут Би. Ее мама Амелия — тоже особенный человек. Она мой давний друг. Вы можете представить, что сегодня Амелия впервые вышла из дома после рождения Би? Амелия не хотела сюда приходить. Она боялась, что на нее будут коситься, если малышка заплачет. Я сказал ей не волноваться, ведь публика здесь добрая и понимающая. Она не поверила мне, но рискнула и все же пришла. Уверяю вас… ей сейчас нелегко. Растить ребенка одной — чертовски трудное дело. Думаю, она заслужила вечер вне дома, согласны?
Последовали громкие аплодисменты, и Джастин жестом позвал меня к себе. Би все еще плакала.
— Дай ее мне… и переноску тоже, — сказал он не в микрофон.
Надев на себя «кенгурушку», он усадил туда Би, и моя девочка — ну разумеется — сразу же замолчала.
Он взял гитару поудобнее и заиграл песню, которая сначала показалась мне колыбельной. Потом я узнала «Dream а Little Dream». Я не могла сдержать улыбки, пока смотрела на него с Би.
Женщины в толпе ахнули. Если раньше они были просто в восторге, то теперь их яйцеклетки буквально пылали. После того, как он закончил петь, грянули самые громкие за все время аплодисменты.
Когда Джастин достал Би из «кенгурушки», ее попка оказалась около микрофона. И на весь ресторан прозвучал усиленный микрофоном оглушительный звук. Я сразу же осознала, что все эти люди стали свидетелями того, как моя дочь испачкала подгузник.
У Джастина началась истерика. Когда он протягивал ее мне, то вслед за ним уже хохотали и все остальные.
— Би только что взорвала зал, — прошептал он.
— Мне лучше переодеть ее.
Когда я начала уходить, он остановил меня.
— Амелия.
— Да?
— Ты замечательно выглядишь.
Я пожала плечами.
— Стараюсь.
Я отмахнулась от его комплимента, но в душе почувствовала себя как никогда красивой. И мое сердце колотилось теперь как сумасшедшее.
***
Когда мы проснулись на следующее утро, Джастин уже уехал. На кухне лежала записка.
Это была первая ночь, когда вы обе спали. Мне было жалко будить вас перед отъездом. Позаботься о Би. Скоро увидимся.
Целую неделю от него не было ни единой весточки.
Я старалась не реагировать слишком остро. В конце концов, мы были не его заботой. Просто теперь, когда я знала, каково это, когда ты не одна, одиночество стало давить на меня тяжелее. У Би усугубилась бессонница — из-за того, как мне казалось, что она скучала по Джастину. Мне тоже его не хватало.
Я настолько отчаялась, что позвонила матери и спросила, не хочет ли она пожить неделю-другую у нас. Она согласилась, и уже через три дня мне хотелось ее пристрелить. Большую часть времени она висела на телефоне, болтая со своим ухажером, или курила на верхней веранде. С моей стороны было глупо надеяться, что став бабушкой, она перестанет быть эгоисткой.