Перегнать веретено в аудиотрек оказалось сложнее, чем думалось, — понадобилось сочинить программку на хаскеле (извините, Хосе, извините, Дженни, настоящий русский математик работает только на хаскеле). Я так увлекся, что даже не пошел на обед. Наконец веретено замеров превратилось в привычную лохматую гусеницу на экране трекера, но включить звук я не успел — на плечо легла тяжелая рука. Ну очень тяжелая — можно было даже не оборачиваться. Откуда он здесь? И как подкрался?
— Мистер Лохенко, — пробасил Авербан Каще, как обычно безбожно коверкая фамилию. — У вас все о'кей? Или опять сочиняете песенки на работе?
— Это данные, мистер Каще, — честно сообщил я. — Наш массив.
— Хорошее объяснение, мистер Лохенко, — холодно и с расстановкой произнес Каще. — Вы сейчас объяснили, что считаете меня идиотом. И это, увы, не первый раз. Однако я в курсе, как выглядит музыкальный редактор.
— Мистер Каще, я действительно загнал наше веретено в музыкальный редактор.
— Цель?
Я задумался.
— Любопытство, — нашлось наконец нужное слово.
— Разрешите и мне полюбопытствовать? — Каще содрал с моей головы наушники и нацепил на свой выбритый череп. При этом ему пришлось согнуться почти пополам, чтобы не порвать шнур. — Включите! — попросил Каще.
Ничего не оставалось, как нажать пуск. Дженни, Хосе и Дэн смотрели с сочувствием. Каще слушал недолго.
— МЕДЛЕННЕЙ В ПОЛТОРА РАЗА И СНАЧАЛА! — прорычал он, как любой человек, забывший, что он в наушниках.
Это было странно. Я сменил скорость и запустил снова. Прошло несколько томительных минут, из наушников долетали шорохи, но что именно там слышит Каще, было не разобрать. Выбритый череп потемнел еще больше.
— Еще раз, сначала, — зловеще повторил Каще, когда полозок уперся в край и остановился.
Я снова включил трек. На этот раз Каще дослушал только до середины, рывком стянул с головы наушники и распрямился.
— Мы поступим так, — сообщил он. — Подготовьте мне до завтра полный отчет, что вы — лично вы — сделали за полугодие. Для бухгалтерии, — уточнил он с ударением. — И заявление. И на этом мы расстанемся. Вы неплохой математик... наверно. Даст бог, найдете себе применение в других проектах NASA. Но не в моих. Всего доброго, мистер... Лощиненко.
Это был первый раз, когда Каще напрягся и выговорил фамилию правильно. Подчеркнул серьезность сказанного.
— Мне жаль, мистер Каще, — вздохнул я.
— Мне тоже.
Спорить с Каще бессмысленно. Было очень обидно, и лишь слегка утешала мысль, что у самого Каще положение гораздо хуже: рано или поздно ему тоже придется писать свой отчет — о том, что сделала за два года вольфрамовая ванна с водой на геостационарной орбите. Это понимают все, потому он так и психует последнее время.
— Мне жаль, мистер Каще, — повторил я.
Тот не ответил — повернулся и зашагал к выходу. И когда стеклянные двери отдела почтительно разъехались перед ним, остановился в проеме, обернулся и добавил:
— Да, и к докладной приложите сам текст.
— Что, простите?
— Текст, — без интонации повторил Каще. — Ваш текст.
— Какой текст?
— Спич, который вы сочинили. Хочу прочесть с листа и показать знакомому психиатру.
Каще вышел. Стеклянные створки постояли недоверчиво и мягко закрылись. А я сидел еще долго, тупо глядя на экран и никак не решаясь нацепить наушники и запустить трек.
Надо признать, что, несмотря на заносчивый характер, Авербан Каще обладал и многими приятными чертами. Во-первых, он никогда не перебивал. Мог заявить «вы бредите» или «пойдите прочь, нам не о чем говорить» — но только после того, как собеседник закончит. Во-вторых, Авербан Каще никогда ничего не отметал сходу, а лишь требовал проверки. В-третьих, если было надо, он с удивительной легкостью умел менять точку зрения и совершенно спокойно признавал свои ошибки. Да и вообще был отходчив. Наконец, он быстро соображал и столь же быстро принимал решения.
Уже через пятнадцать минут после того, как я догнал его в коридоре и заставил меня выслушать, над перегонкой веретена в аудио трудился какой-то личный IT-отдел Каще. Сам он потребовал, чтобы я дал подписку о неразглашении, срочно вызвал начальника внутренней безопасности и долго с ним о чем-то говорил в кабинете.