Шудра хмыкнул:
– Еще немного, и я вам поверю, инквизитор. Однако я без особой гордости должен признать, что неверно оценил ситуацию. Неверно оценил Союз. Неверно оценил вас.
Вик улыбнулась – еле заметно, но она не могла удержаться. Это была удовлетворенная улыбка преданного слуги, хорошо выполнившего свою работу.
– Только сильные люди способны признавать свои слабости, мастер Шудра.
– Неужели было действительно нужно бить меня так сильно, черт возьми? – спросил Мурдайн, потирая огромный кровоподтек сбоку на шее.
– Я предупреждала, чтобы ты подложил на колено что-нибудь мягкое.
– Три слоя седельной кожи! И я до сих пор еле двигаюсь!
– Это должно было выглядеть убедительно. Едва ли прославленный Казамир дан Шенкт мог бы свалиться с одного слабого удара.
– Я самый ужасный убийца в мире! – Мурдайн скривил губы в высокомерной улыбке, сузив глаза и говоря нарочито хриплым голосом. – Тряситесь от страха, старейшины Вестпорта, ибо никто не может избежать моего смертоносного клинка! Жаль, что я никогда не дождусь аплодисментов за одно из своих лучших представлений.
– На мой взгляд, ты все же немного переигрывал.
– Пф-ф! Критиковать все могут.
– Ну, Шудру ты убедил. – Вик вытащила из кармана кошель и подбросила его на ладони, звякнув серебром. – А он был единственным зрителем, который нас интересовал.
Мурдайн ухмыльнулся ей:
– Если тебе снова понадобится кого-нибудь побить, ты знаешь мои расценки.
– Сомневаюсь, что я вернусь сюда в ближайшем будущем, – отозвалась Вик. – Здешний климат не идет мне на пользу.
– Как знать, может быть, мы увидимся в Адуе! У меня есть чувство, что, может быть, и мне тоже стоит убраться из Вестпорта на какое-то время. Наверняка после недавней смены власти найдутся многие, кто захочет свести старые счеты. Взыскать долги, отомстить за обиды…
Мурдайн нервно оглядел пространство таверны и надвинул свой капюшон поглубже.
– Будет неудачно, если меня примут за Шенкта во второй раз. – Он слегка поежился. – Или, еще хуже, если я натолкнусь на настоящего Шенкта.
– Очень благоразумно.
– Стирию называют колыбелью культуры, но если говорить о театре, то их не интересует ничего, кроме внешнего блеска. – Мурдайн эффектно взмахнул рукой, показывая свое отвращение. – Я же хочу достичь правды!
– Правду переоценивают. – Вик опустила кошель в его руку. – Как актер ты должен бы это знать.
Было раннее утро. Солнце было еще яркой прорезью над восточными холмами, корабельные снасти отбрасывали на пристань паутину длинных теней. Было раннее утро, но чем скорее они окажутся в море и она вырвется из этого города с его вечными толпами, суевериями, удушающей жарой, тем счастливее она себя почувствует.
Или, по крайней мере, менее несчастной.
Двое практиков шли вслед за Вик и Огарком вдоль набережной, таща за ручки ее сундук. Оба были здоровяками, но пот катился с них градом. Внутри находилось почти такое же грандиозное количество одежды, парфюмерии и всяческого реквизита, какое, должно быть, брала с собой Савин дан Глокта в дальние поездки. Множество различных ипостасей Виктарины дан Тойфель, в которых ей могла оказаться нужда. Поневоле задумаешься, какая из них настоящая. Если она еще где-то была – настоящая.
– Это был актер? – недоверчиво спросил Огарок, едва ли не в пятый раз. У него на плече висела одна-единственная сумка.
– Актер и акробат. Он специально подчеркнул этот момент.
– И тебе не пришло в голову сказать мне?
– То, чего ты не знаешь, ты не можешь случайно сболтнуть.
– А вдруг я бы, ну… – он изобразил колющее движение, – …случайно зарезал его, или еще что-нибудь?
– На его место нашлись бы другие. – Она вздохнула, ощутив запах соли и гниющих водорослей, а заодно едкий дым, доносившийся от кожевенных заводов дальше по берегу, где как раз началась дневная работа. – Нынче любой идиот мечтает стать актером.
– А как же настоящий Шенкт? Он вообще в городе?
– Кто сказал, что он вообще существует? Люди любят, когда все просто. Черное и белое, добро и зло. Чтобы они могли сделать выбор и сказать себе, что они правы. Но, как любит говорить его преосвященство, настоящий мир состоит из оттенков серого. Правда – вещь сложная, полная противоречивых чувств, неясных исходов и сомнительных ставок. Правда… это всего лишь то, что нам рекламируют.
Они уже дошли до корабля. Это было малопривлекательное корыто, которому не помешало бы хорошее кренгование, но оно плыло в нужную сторону. Двое практиков с грохотом поставили сундук наземь. Один тут же бесцеремонно взгромоздил на него свой зад и начал потягиваться, другой, стянув с себя маску, принялся вытирать потное лицо.