— А, верблюд, — сказал Саша. Он взял сигарету.
«Вот отморозок», — подумал Андрей.
— Если хочешь, бери несколько, — неожиданно проговорил мужик басом.
Саша воспользовался его приглашением, а потом еще потребовал огня — все это время Андрей чувствовал себя довольно неуютно. Наконец Саша сделал очкастому филантропу прощальный салютующий жест двумя пальцами и отошел. Андрей облегченно вздохнул.
— На, хочешь? — сказал Саша, протягивая Андрею вторую благотворительную «кэмелину».
— На морозе не курю, — сухо отозвался Андрей.
Они пошли дальше, к выходу из перехода, и поэтому не услышали, как угостивший Сашу мужик вполголоса проворчал им вслед:
— И с этими то же самое. И чем же они все недовольны?
Затем он развернулся и вместе со своим молчаливым спутником пошел по переходу в противоположную сторону.
— Так куда мы идем-то? — сказал Саша.
— Куда идем? — переспросил Андрей. — Не знаю. За счастьем. Подкрадешься, она обманет, и вот уже навсегда ушла, и только небо тебя поманит синим взмахом ее крыла.
— Кончай, — поморщился Саша. — Жрать охота.
Андрей остановился. Он несколько минут кумекал, опустив голову и зажав подбородок в кулак.
— О, — наконец сказал он. — Придумал. А пойдем-ка зайдем к Паку. Он же тут рядом живет.
— Точно, — сказал Саша. — А у него можно пожрать?
— Не знаю. Но зато у него наверняка есть трава.
— А он даст? — засомневался Саша.
— Пусть попробует не дать, — сузил глаза Андрей, — он мне кое-что должен.
— А он дома?
— Должен быть.
— Ну, раз так, тогда пойдем, — согласился Саша.
Они вышли из перехода, миновали Бульварное Кольцо и повернули в переулок.
— Нет, все-таки Пак — неплохой мужик, хоть и чурка, — говорил Саша через пару часов, спускаясь по широкой, но корявой лестнице старого дореволюционного дома. — Вот только почему у него никогда свет в подъезде не горит?
— Угу, — сказал Андрей.
— И план у него хороший, — сказал Саша.
— Ага.
— Вот только жрать все равно хочется.
— Думай о чем-нибудь светлом, — посоветовал Андрей.
— Сейчас. Давай кого-нибудь ограбим.
— Ты это серьезно?
— А почему нет?
— С ума сошел.
— Ни фига.
— Нет. Стремно.
— Ну почему стремно, — обиделся Саша, — ведь если хорошо подготовиться…
— Ограбить каждый дурак может, — пробормотал Андрей, — вот ты попробуй не ограблять.
— Да обидно мне, — сказал Саша. — Понимаешь, хоминус хомини люпус эст. Или что-то в этом роде. Все ж друг друга грабят, а мы что — лысые, что ли?
— Угу.
— Да что ты заладил — угу и угу. Олигархи вон всю страну ограбили — и ничего. А тут вкалываешь, вкалываешь с утра до ночи — и никакого просвета.
— Кто, ты вкалываешь?
— Да я фигурально говорю. Народ вкалывает. Ты думаешь, они нам когда-нибудь чего-нибудь дадут? Да ты вообще никуда не попадешь без блата. Зарплату, и ту не дают. Человеку вообще податься некуда.
— Вступи в КПРФ.
— Там и без меня тесно.
— Да что ты все ноешь, Шура? Задолбил уже. Попробуй на это по-другому посмотреть, — сказал Андрей.
— Это как?
— Ну, вот ты думаешь, что олигархи хорошо живут.
— А никак плохо? — в этом месте уместным был тихий угрожающий смех, и Саша засмеялся таким смехом.
— Ну, так это ж сейчас. Жизнь — короткий отрезок времени.
— Ну и что?
— А знаешь, например, что Бог сказал?
— Это который? — поинтересовался Саша.
— Который лучший друг рыбаков и мытарей.
— Иисус Христос, что ль?
— Да.
— Ну и чего?
— Помнишь, про верблюда и про игольное ухо?
— Типа что богатому тяжело попасть в…
— Типа того.
— Ну и что?
— А если это правда? Тогда уже получается, что это не мы несчастные, а они.
Саша почесал нос.
— Ха. Да кто ж в эти еврейско-христианские байки верит, — сказал, наконец, он.
— Ну, кто-то верит, наверное, — возразил Андрей.
— По настоящему? Вряд ли. Больше прикидываются, — сказал Саша. — Нормальный человек в эту чушь… Да и никогда особо не верили.
— Да люди даже свою смерть не очень-то верят, — заметил Андрей.
— Да ну…
— А вдруг все-таки — правда? — сказал Андрей.
— Ты знаешь, — сказал Саша, — если честно, я тоже в это не верю. Херня это все.
— А во что?
— Да пес его знает, Андрюха.
— А что ж ты думаешь, будет, когда ты умрешь?
Саша помолчал.
— Интересный вопрос, — засмеялся он, — вот попадем, узнаем.
— Дык тогда уже поздно будет, — заметил Андрей.