В центре более низкого, дальнего зала стояла почти законченная баллиста. Она напоминала ему о городе зеленокожих трехногов, в котором из слуховых окошек торчали похожие рамы и направляющие рейки, предназначенные не известному пока противнику.
Едва они очистили этот зал, потеряв еще двоих своих, пропустивших атаку из-под металлических рифленых листов, прикрывавших какие-то каналы, Ким помычал в свой противогаз, подзывая Ростика. Наклонив голову очень близко, так что было слышно даже сквозь резину, он прокричал:
– Они и это умеют! А я думал, что только в городе…
Больше слушать Ростик не решился, им еще предстоял долгий путь на верхушку башни, защищаемой неизвестным количеством насекомых.
– То ли еще будет! – ответил он и, приподняв противогаз, закричал на все помещение: – Вперед! Быстрее победим – скорее отдохнем! Противогазы не снимать!
Потом он снова напялил отвратительно вонючий, ограничивающий ориентирование намордник и пошел к дальней двери и лестнице, ведущей вокруг башни на верхние площадки. Что бы он ни думал о противогазе, ему казалось, стоит только от него освободиться, противник снова опробует свою химатаку…
Здесь стояло человек десять с автоматами, Ростик приказал всем перевести скобы на стрельбу одиночными. Едва они двинулись по лестнице, едва прихлопнули пару появившихся черных арбалетчиков, сверху вдруг ударила волна дыма и вони. Оказавшись в ней, Ростик вздрогнул от страха, не очень-то ему верилось, что неподогнанные и непроверенные противогазы выдержат эту химатаку. Но в целом все кончилось хорошо. Лишь один из его ребят, высокий и хмурый парень, которого Ростик раньше в городе не видел, разговаривающий с отчетливым украинским акцентом, вдруг бросил оружие, схватился за горло и повалился на колени. Но бился он недолго. По его телу прошла судорога, вторая, и когда Ростик согнулся над ним, чтобы помочь, он был уже мертв – две стрелы торчали у него из груди, примерно там, где находилось сердце.
Без команд, без крика Ростик двинулся наверх.
Самая затяжная перестрелка случилась у выхода на верхнюю площадку, по периметру опоясывающую огромный металлический бак, в который насосы и накачивали воду. Тут уже было светло и дул ветерок, разогнавший большую часть задымления. Но здесь же оказалось и больше всего черных стрелков.
Они расположились у выходного люка и стреляли почти без перерыва, хорошо понимая, что люди внизу стоят очень плотной массой и можно не целиться. Ростик пожалел, что не догадался захватить снизу щиты, они бы помогли, но предпринимать что-нибудь было поздно. Следовало, вероятно, просто рвануть, сбить противника с занятой позиции и кончить эту свалку за водокачку.
Ростик и попытался, ребята его поддержали… Но неудачно. Первой из его окружения, несмотря на огонь из автоматов, хотя и одиночными, но все равно очень плотный, на стрелу нарвалась Рая. Она вдруг выпустила оружие, схватилась за бок, куда воткнулась отвратительная темная деревяшка с колючкой на острие, и села на ступени, раскачиваясь от боли.
Потом, когда убили в грудь еще двоих, хотя они и отыграли метров пять, получил две стрелы в ногу Ким. Он стоял боком, наклонившись вперед, чтобы не перекрывать проем люка для стрелков сзади, а когда вдруг увидел близкую рожу черного богомола в люке, выцеливающего его, успел отдернуться вбок. Стрела просвистела так близко, что разорвала рукав и стукнулась в кладку старых кирпичей… Его выстрел разворотил грудь черного, но тот уже, как ни странно, сумел взвести свой арбалет и выстрелил еще раз. Эта стрела вошла Киму в ногу. Вторую он получил, когда пытался на руках убраться за спины людей.
У нас скоро патроны кончатся, с отчаянием думал Ростик, когда же они ослабеют, когда отвалятся от люков? Когда перестанут возникать на фоне неба, как отвратительный кошмар?.. И именно тогда впереди вдруг стало пусто, ни один арбалет больше не торчал из-за стальных кромок люка, никто не топал шуршащими лапами по листовому железу над головой.
Ростик даже командовать не стал, просто рванулся вперед, надеясь, что ребята его не бросят… Они не бросили, но когда он вывалился из люка, прокатился вбок и сразу стал выискивать стволом цель, оказалось, что рванулся-то он преждевременно. По меньшей мере пять черных стрелков перезарядили свои арбалеты и придвигались к люку, чтобы возобновить дуэль. Увидев Ростика, они попытались упредить его своими стрелами, но…
Ростик нажал три раза, и три черных силуэта отшатнулись назад, получив по пуле в грудь или живот. Но двое все-таки успели нажать свои скобы… Эти две стрелы получил не Ростик, они воткнулись в двоих ребят, которые последовали за командиром, только недостаточно быстро… Или выбрав неподходящий момент.
Потом потерь у людей уже не было. Они просто рассыпались по всей площадке и оставшихся кузнечиков перестреляли, подлавливая их в момент перезарядки арбалета или упреждая выстрел. Как оказалась, стрела летела гораздо дольше пули, и, чтобы спустить скобу, насекомым требовалось куда больше работать, чем людям с автоматами.
Последние пять яркоглазых кузнецов перелезли через ограждение, сваренное из металлических уголков, и бросились вниз. Ростик даже не стал смотреть, что с ними стало. Может, они сумели спастись, упав на ветви деревьев, но скорее всего, разлетелись на куски, ударившись о перенесенный с Земли заводской асфальт.
Когда они, стянув, наконец, надоевшие противогазы, стали поливать насекомых огнем сверху, разом сделав трудновыполнимым вытаскивание металла с завода, к ребятам Ростика присоединился взвод Антона Бурскина. С ним пришло почти два десятка ребят, вооруженных даже не автоматами, а более эффективными в стрельбе по дальним целям карабинами.
И тогда насекомые дрогнули. Сначала отступили черные стрелки с крыши заводоуправления, потом из окон дальнего крыла стали выбираться яркоглазые. Потом из поставленной дымовой завесы к своим стали удирать настоящие толпы кузнечиков, по которым Антон все бил и бил, даже когда остальные опустили дымящиеся, усталые стволы.
Когда у Ростика кончились патроны, он сел спиной к водяному баку и закрыл глаза. Только теперь он понял, насколько вымотался от всех перебежек, стрельбы, прыжков, криков боли, химической дряни, использованной насекомыми, вони собственного и чужого пота, крови, порохового дыма…
И тут же к ним поднялся Дондик, чтобы посмотреть на завод сверху. Выслушав доклад вытянувшегося по привычке Ростика, капитан похлопал его по плечу и тоном, не терпящим возражения, попросил следовать за собой, чтобы наметить цели, огнем помогая отбивать завод. Ростик, конечно, «естьнул».
Они даже осмотреться не успели, как к ним присоединился Достальский, который был потным и грязным не меньше Ростика, но в отличие от него чувствовал себя неплохо.
– Лейтенант, – обратился к нему Ростик на «ты», – ребятам нужны боеприпасы и вода. Почему-то очень пить хочется.
– Знаю, – кивнул лейтенант, – все от этой дымовой вони почему-то воды просят. Я приказал пяток бочек подвезти, скоро будут.
Капитан смотрел в Ростиков бинокль, медленно переводя дыхание. Ростик снова повернулся к Достальскому.
– И еще, лейтенант, ты не знаешь, что стало с Пестелем и Кимом?
– С этим длинным? – Достальский вздохнул. – Слышал, что отправлен в госпиталь. Твоя же мамаша устроила полевой лазарет у ворот завода… Туда и корейца отволокли.
– Больше ничего не известно?
– Ну, остальное ты сам узнаешь, небось в госпитале – свой человек?
Ростик хотел было спросить про Раю, пояснив, что теперь нескоро сам сможет уйти куда-нибудь, но не рискнул. До сих пор вести были неплохими, не стоило испытывать судьбу третий раз. Третьим, как известно, не прикуривают. Даже на этой странной войне, ведущейся на кусочке бывшей земной тверди ради ломаных вагонов и нескольких километров старых рельсов.