Но ребята стесняться не стали, ни мечи, ни другое холодное оружие никто и не пробовал использовать, сразу взялись за автоматы. И понеслось…
Дерево оказалось пропитано какой-то темной, пахучей гадостью. Оно занималось частями – где горит, а где и нет. Явно насекомые рассчитывали, что их башни и лестницы встретятся с огнем. Но тут уж Ростик решил не мелочиться. Подозвал к себе незаменимую Марину, главного пиротехника на эту ночь, и приказал ей пустить в ход единственный захваченный для страховки огнемет.
Это Мариночка любила. Она так принялась жарить из своей огнедышащей машинки, что скоро конструкции горели вместе со всей пропиткой.
Тут же, словно по команде, из темноты сзади ударило пламя из баллист. Это работала оставленная сзади команда. Все, дело было сделано. И даже кое-что сверх плана.
– Отходим! – прокричал Ростик, надеясь, что среди треска пламени, скрипа набежавших богомолов, грохота стрельбы его все-таки услышат.
Но ребят теперь следовало заставить отступать. Они увлеклись и дрались от души. Пришлось толкать в спины, бить по шлемам, задирать стволы автоматов вверх, чтобы обратить на себя внимание. И худо-бедно, все помаленьку поняли, что на сегодня фейерверк кончился.
Отходили плотной командой. Кажется, за исключением трех убитых, потерь не было. Их сначала несли на брезенте, потом все-таки кто-то из здоровяков потащил на плечах, так было быстрее.
Ребята, занятые баллистами, присоединились вовремя. Все было хорошо. Очень хорошо.
Слишком хорошо. Ростик, который за весь этот бой не сделал ни одного выстрела, не нанес ни одного удара, лишь раздавая команды да окрики, чувствовал, что так просто это кончиться не может. Что-то будет… И это случилось.
Когда до стен завода оставалось уже метров сто пятьдесят, из темноты вдруг плотной, решительной массой появились мимикры – кошмар ночных боев, гвардия насекомых и ударная сила, не раз решающая исход стычек. Сейчас их было много, очень много. Похоже, они решили наказать дерзкий отряд, отправившийся на вылазку.
– Ну, все, – сказал кто-то из сержантов, оценив ситуацию. – Если наши не помогут, кончим свои дни в их желудках.
За последние недели это стало обычной присказкой. Но сейчас, ночью, когда даже Ростика подташнивало от перенапряжения, это было слишком откровенно. Он выволок ракетницу, проверил, есть ли ракета в стволе, и пальнул вверх.
Ракета, как всегда в Полдневье, взлетела невысоко и загорелась не сразу, но падала долго, гораздо дольше, чем на Земле. Впрочем, на Земле Ростик ракет не пускал, так что сравнивать было трудно.
Как бы там ни было, невидимки стали почти видны, и помощь, которую он запросил, тут же была оказана. Огонь с завода оказался довольно плотным… Но мимикров было слишком много, и они действовали очень слаженно.
– Занять круговую оборону! – проорал Ростик. Чтобы его лучше поняли, он стал расставлять людей сам и занимался этим, пока люди не поняли и стали действовать самостоятельно.
Может, думал Ростик, оборона не даст нам ни на метр приблизиться к заводу, но поможет сдержать мимикров, даст ребятам за забором время пристреляться, прижать хотя бы черных стрелков к земле…
Поддержка с завода стала плотнее. Лучше всего били девушки с водонапорной. У тех ни один выстрел не пропадал даром, обязательно «успокаивал» кого-то из противников… Но всего этого было мало, слишком мало.
Стоило загореться в небе очередной ракете, как сзади, со стороны горящих баллист, вдруг появился такой плотный ряд насекомых, что последнему новобранцу стало ясно – все, этот вал им не сдержать. Его просто некому будет держать уже через четверть часа. Не то что круговая оборона не поможет, тут впору просить поддержку у соседних участков…
Вдруг из-за заваленных еще в ходе сентябрьских боев секций забора, закрытых до поры мешками с песком, выкатила БМП. Она переваливалась, потрескивая неотрегулированным двигателем на особенно крутых подъемах. На броне ее стояла спаренная установка, такой Ростик никогда еще не видел. Оказалось, это был огнемет.
Подобравшись на расстояние метров семидесяти к валу черных насекомых, огнемет заработал, выбрасывая в темный воздух переливающуюся всеми оттенками оранжевую струю пламени. Она накрыла передние ряды… Все, ждать больше было нельзя.
– Бегом! Мертвых не брать!
Кто-то запротестовал, но нести трупы в самом деле было сейчас неправильно. С половиной бы людей вернуться к своим…
– Я сказал, мертвых не брать, – Ростик ударил кого-то по рукам. Потом извинится, если будет случай. – У тебя еще будет возможность помочь раненым. Вперед!
Сначала, как водится, рванули девчонки, у ребят уже давно выработался рефлекс чуть медлить с выполнением команды при отступлении и чуть быстрее, чем нужно, рвать при атаках… Ничего не поделаешь, это заложено в людей, кажется, биологически.
Потом они уже бежали все вместе. Пять-семь самых умелых прикрывали огнем из автоматов, благо случайных мимикров было на пути не очень много, чтобы их отогнать, хватило и этого. Потом откуда-то сбоку появились черные стрелки, их отбросили огнем с завода, но троих наших они все-таки зацепили…
Потом подстрелили из баллист еще двоих, что-то уж очень метко насекомые действуют, слишком быстро обучаются по ходу боев…
Ростик подхватил автомат какого-то раненого здоровяка, попытался подавить баллисту, бьющую из темноты, из-за пределов освещенного очередной ракетой круга, но, кажется, ничего не добился, лишь патроны сжег.
Потом все кончилось. Их подхватили, перетащили через забор, кто-то сердобольный сразу дал напиться. Ростик глотнул тепловатой, пахнущей глиной воды и выглянул из-за забора. БМП уже уехала за стену, кажется, ничего с ней не случилось. А не то вся вылазка принесла бы убытки – что толку жечь баллисты и даже новые штурмовые конструкции, которые они восстановят через месяц, если сгорит БМП, которая осталась одна на весь завод?
Стреляли, так или иначе, до утра. Когда включилось солнце, все-таки успокоились. И люди притихли, и насекомые принялись считать потери, перебирать обломки. С первыми лучами поднявшись на водонапорную башню, Ростик нашел тут Антона. Он рассматривал противника.
– Осталось три баллисты, то ли вы их не заметили, то ли брикеты не загорелись, – прокомментировал он.
– Они-то, похоже, и ударили нам в спину, когда мы отступали, – сказал Ростик. Он прикинул направление, да, получалось, что били именно они. А он, пытаясь с ними справиться, стрелял совсем в другую сторону.
– Сожгли, правда, десятка полтора. Но если учесть, сколько потратили патронов, горючей смеси для огнеметов и солярки для БМП…
Это было не совсем так. И Ростик рассказал про штурмовые конструкции в дальнем котловане, скрытом от человеческих глаз.
– Знал об этом или случайно получилось? – с интересом спросил Антон.
– Ничего не знал. Когда будешь составлять докладную, можешь назвать это военным счастьем.
– Понятно, – согласился Антон. – Тогда другое дело. И у меня, кажется, есть законное право ходатайствовать о твоем отпуске.
Ростик с силой потер слипающиеся глаза. И сказал то, что узнал всего полчаса назад, что не давало ему покоя и не будет давать еще несколько дней, до следующего боя.
– Марину убило. Уже у самой стены.
– Труп вынесли? – Антон ее знал.
– Вынесли. На ней же оставался огнемет.
Антон похлопал Ростика по плечу.
– Ее вынесли не из-за огнемета. А чтобы…
Да, чтобы похоронить по-человечески и чтобы не послужила она деликатесом для тех же черных стрелков. Такое не просто перенести. Но еще труднее было не вспоминать, что, не пожелай они вчера погеройствовать, сегодня она была бы жива.
– Как я хочу верить, что все не зря, – сказал Ростик.
– Вот этим и займись в отпуске, понял? – в голосе Антона появилась привычная жесткость.