— Очень, — сказала она. — Спасибо, что понимаешь мои чувства, Кайа.
Я опять улыбнулась.
— В общем, пока я бродила по хозяйственному магазину я кое-кого встретила. Ты никогда не угадаешь.
О, Господи. У меня было предположение, и я предпочла бы о нём умолчать, но...
Она восторженно подняла руки и воскликнула:
— Нолана! Представляешь, Кайа? Он был там. Именно тогда, когда он мне был так нужен.
Я подавила в себе желание спросить её саркастичным тоном, зачем ей так сильно понадобились фильтры для кондиционера, и сказала:
— Это не так уж и сложно представить. Он живёт в квартале от хозяйственного магазина.
Мамина улыбка искривилась.
— Он был так добр, — добавила она. — Он нашёл именно то, что мне было нужно.
— Ну, слава Богу. Я так волновалась насчёт кондиционера.
— Кайа... — предупредил меня папа.
Мама проигнорировала меня, её голос зазвучал пафосно, когда она сообщила мне ещё более интересные подробности.
— Он спрашивал о тебе, Кайа Камилла.
Теперь была моя очередь посмотреть на лампы на потолке.
— Ну, конечно же, спрашивал. Я — единственное, что вас с ним объединяет. Он хватался за соломинку, пытаясь поддержать с тобой разговор.
— Я ей то же самое сказал, — проворчал папа.
Он сердито отпил из своего стакана с коктейлем, и я оценила этот его поступок, как никакой другой.
Он едва выносил Нолана. Мама же... была его большой фанаткой. Она была президентом фанклуба Нолана Карстарка. Она, может быть, даже выпустила бы футболки с его изображением, если бы папа разрешил.
Мама наклонились вперёд, её глаза загорелись, так как она собиралась сбросить очередную информационную бомбу.
— Он хотел знать, когда ты приезжаешь в город. Он сказал, что скучает по тебе.
Удерживая мамин взгляд, отчаянно пытаясь не закатить глаза, я постаралась сделать так, чтобы мама отнеслась ко мне серьёзно.
— Мам, я знаю две вещи касательно Нолана. И ты можешь быть ими расстроена, но мне кажется, тебе всё равно надо это услышать. Первое, он не скучает по мне. Может быть, в глобальном смысле, потому что нас с ним объединяет много хороших моментов и воспоминаний из молодости. Но он не скучает по мне. Вообще. И я знаю это, потому что он звонит мне только, когда сильно пьян и после того, как у него был бессмысленный секс со случайной женщиной, имя которой он не может вспомнить. Именно в такие моменты он хотел бы, чтобы я вернулась и вышла за него замуж. В такие моменты ему нужен кто-то, чьё имя он помнит, чтобы смягчить вину.
— Он говорит, что хочет жениться на тебе? Прямо так и говорит? — то, как моя мама выбирала, что она хочет слышать, было поразительно. Я думаю, медицине стоило заняться изучением этого явления.
— Второе, — я подняла вверх два пальца, предпочитая не отвечать на вопросы, вызванные её временным помешательством. — Даже если я брошу работу здесь и перееду в Гамильтон, он снова разобьёт мне сердце. Он остался тем же ребёнком, с которым мы выпускались девять лет назад. Ему не нужны серьёзные отношения или жена, у которой есть своё мнение. И он опять отложит нашу свадьбу на сто лет, потому что, как бы ты не хотела ему верить, он не готов остепениться.
Она сощурила глаза и сжала губы.
— Он сказал, что скучает по тебе, Кайа, это что-то да значит.
Я покачала головой.
— Не значит. Он скучает по девушке, которая его любила. Он скучает по тому времени, когда он не чувствовал вину после секса. Он скучает о ком-то, кто говорил ему, какой он замечательный, и помогал ему комбинировать галстуки с рубашками. Он не скучает по мне, — я медленно выдохнула, и очень постаралась защитить свое сердце от правды, которую я намеревалась сказать дальше. — Он нарцисс, мам. Он любит себя. Он не любит меня. И никогда не любил.
Чтобы поддержать меня, папа сжал рукой под столом мою коленку.
— Он тебя не заслуживал, — строго проговорил он.
Мама обиженно бросила салфетку на стол.
— Ты даже не дала ему шанса, Кайа. Это ты от него ушла, помнишь? Ты убежала из города, без оглядки. А мы остались собирать осколки. Этот мальчик собирался жениться на тебе, а ты взяла... и бросила его. И ради чего? Ради этой жизни, которую, как ты говоришь, ты так любишь? Ты работаешь по миллион часов в неделю. У тебя нет ни социальной жизни, ни свиданий, ни, чёрт побери, какой-то жизни вообще. У тебя нет перспектив. Ты застряла в этом колесе, точно хомячок, и готовишь целыми днями. Не может быть, чтобы ты хотела этого от жизни.
Она никогда не повышала голос. Она слишком заботилась о приличиях, чтобы закатывать сцены, но ей это и не требовалось. Её слова были как стрелы, которые были направлены на мою самооценку и неустойчивую уверенность в себе. Она приподняла одну бровь, и я содрогнулась, так как знала, что она собирается добить меня.
— Я не для этого тебя растила.
Вдруг атмосфера сзади меня застыла, она стала наэлектризованной и мощной. Я всей кожей почувствовала перемену. Мелкие волоски на моём теле встали дыбом, шею начало покалывать сзади. Это было словно предупреждение. Ощущение было настолько сильным, что я едва заметила, что моя мама ухмыляется. Хотя я не могла совсем это игнорировать. Так как я была там. И смотрела прямо на неё.
— Эй, су-шеф, — глубокий голос поприветствовал меня откуда-то сзади.
Моё тело понимало, что он стоял там уже около двадцати секунд, но настойчивая теплота в его голосе заставила меня подпрыгнуть. Я не могла пошевелиться, парализованная тем, как интимно он произнёс слово "су-шеф", а в моей голове зазвенела пожарная тревога. Она говорила о том, что мне надо бежать, но я не знала, нужно ли мне было бежать от Уайетта или к нему.
— Надеюсь, вам нравится еда, — сказал он, обращаясь теперь к моим родителям.
Через всю меня прокатилось нервное чувство. Сначала это было горячее напряжение, потом холодный страх. Много ли успел услышать Уайетт? Успел ли он поймать мамину тираду? Слышал ли он о том, что Нолан не хочет быть со мной? О Господи, сейчас было самое время начаться какому-нибудь катаклизму, типа землетрясения. Или извержения супер-вулкана. Наверняка должен был быть какой-нибудь супер-вулкан, залегающий прямо подо мной.
Я развернулась на стуле, чтобы посмотреть на него. Он ждал, когда я это сделаю. Его пылающий взгляд тут же встретился с моим, уголки его рта приподнялись в знакомой коварной, озорной улыбке.
— Тебе не обязательно было выходить, — сказала я ему.
— Я хотел встретиться с твоими родителями, — сказал он ровным голосом, разбив все мои предположения о нём.
Хотя может и не все, учитывая, что это именно он забронировал столик, но в его словах было что-то ещё, что заставило моё сердце выполнить каратистский удар по стенкам моей грудной клетки.
— Всё-таки я столько о них слышал.
Не желая затягивать эту ситуацию, я вскочила на ноги. Я покачнулась, но мне хватило пары секунд, чтобы привыкнуть к своим высоким каблукам.