— Ты за это ответишь, — прошептала я Уайетту, положив ему руку на плечо, чтобы удержать равновесие.
Он наклонил голову и прошептал мне на ухо:
— Обещания, обещания.
Я содрогнулась, но постаралась скрыть это. Снова повернувшись к родителям, я махнула рукой в сторону Уайетта и сказала:
— Мама, папа, это Уайетт Шоу, шеф-повар "Лилу", — увидев всё ещё кислое выражение лица моей мамы, я добавила: — И мой босс.
Я надеялась смягчить сварливую стерву, которая завладела телом моей мамы.
Мой папа тут же встал на ноги и пожал ему руку:
— Рад познакомиться с вами, шеф. Эрик Свифт.
Уайетт крепко пожал ему руку, и я знала, что папа оценил это, и сказал:
— Взаимно, сэр. Ваша дочь настоящий клад. Боюсь, без неё я бы потерялся.
— Это правда, — усмехнулась я. — Я нужна ему.
Он положил руку мне на поясницу, и слегка надавил мне на спину, по которой уже бегали мурашки.
— Так и есть, — у меня перехватило дыхание от того, как соблазнительно прозвучал его голос, но он быстро добавил: — Она лучший су-шеф в городе. Я рад, что она моя.
Господи, это я себе придумала или Уайетт сегодня решил выражаться намёками? Вероятно, я себе это придумала. Ведь так? То, что мы один раз занимались крышесносным сексом, не означало, что мы были в отношениях.
— Это вас нам следует поблагодарить за то, что наша дочь работает в поте лица? — спросила мама, даже не притворившись, что Уайетт впечатлил её.
— Да, — быстро сказала я и попыталась разбавить оскорбление сарказмом. — Вы можете винить во всём его. Он никогда не слушает, меня, когда я жалуюсь.
Он посмотрел на меня, попавшись на мою уловку, но в его глазах было что-то, что дало мне понять, что он был добр только из-за меня. Вся нежность в его взгляде, была предназначена только для меня. В нём читался милый вопрос: "С тобой всё в порядке?", но за этим взглядом также плавала злая акула. Уайетт не мирился ни с чьим дерьмом, если только это не были Киллиан или Эзра. И вряд ли бы Дане Свифт это сошло с рук. Хоть это и была моя мама.
— Уайетт, это моя мама, Дана.
Уайетт взял её руку, но тут же отпустил, и вместо этого потянулся к моей. Как будто бы мы с ним частенько так стояли. Его рука привычно разместилась у меня на пояснице... словно заявляя на меня свои права. Другой рукой он небрежно держал мои пальцы, моё тело прижалось к его телу, как будто бы мы были парой. Или двумя людьми без личных границ — последнее было, вероятно, более точным определением.
— Привет, Дана, — радостно поприветствовал её Уайетт.
Она попыталась улыбнуться, но ей никто не поверил.
— Всё пока очень вкусно.
Уайетт ободряюще посмотрел на меня, наши взгляды снова встретились. Он словно говорил мне: "Ты сможешь. Ты достаточно сильная". И поскольку он верил в это, я тоже поверила. Та рана, которую мама вскрыла своими разговорами о Нолане, женитьбе и моих приоритетах, начала затягиваться, моё тело болело всё меньше, также как и моё сердце.
— Спасибо, — терпеливо сказал он. — Вы не найдёте лучшей еды в этом городе.
Моя мама моргнула, но его самоуверенность была сильнее. И я знала, что он верит в то, что говорит. Это не была простая бравада, призванная поддержать меня. "Лилу" был лучшим. И он стоил той жертвы, которую я ему приносила.
— Мы это заметили, — коротко ответил папа, спасая разговор.
Я повернулась к Уайетту, положив руку ему на грудь, и заметила, хотя и слишком поздно, как естественно мы смотрелись, когда касались друг друга. Его рука уже обвивала меня за талию и прижимала меня к его телу. Я сосредоточилась на его лице, чтобы в панике не оглядываться кругом. Я беспокоилась не только о своих родителях, которые смотрели сейчас на нас. Все работники могли видеть эту демонстрацию чувств.
И тогда уже нельзя было бы сдержать слухи. А мне бы очень не хотелось, чтобы они поползли.
И всё же... нельзя было сказать, что мне это не нравилось. Конечно, думая о своей карьере и тех сложностях, которые могли бы возникнуть при моём трудоустройстве в "Сариту", я хотела сжаться в комок и сбежать, точно мышонок Джерри, который спасался от злобных лап Тома. Но девочка внутри меня, которая контролировала мои эмоции, мою душу и разбитое сердце, успокаивалась в его объятиях, наслаждаясь его близостью и тем, как твёрдо и аккуратно он держал меня. Моё сердце увеличилось в три раза, а тело чувствовало, что его утешают, излечивают и поддерживают.
— Тебе, наверное, надо вернуться на кухню, — сказала я ему, хотя всё чего я хотела — это накинуться на него как удав и никогда не отпускать. — Сегодня я не смогу спасти твою задницу.
Он улыбнулся мне, его улыбка была ласковой, а в глазах отражалось желание. Выражение его лица светилось ничем иным как обожанием. Боже, как мне удалось обратить на себя внимание этого мужчины?
И почему он всё ещё был здесь после всего того, через что я заставила его пройти? Почему он всё ещё не убежал с криками? Почему он игнорировал все те слова, что я говорила, и только обращал внимания на знаки, которые я сама боялась замечать?
— Не напоминай мне, — простонал он. Подавшись вперёд, он оставил на моём лбу сладкий и медленный поцелуй.
Стая бабочек внутри тут же ослепила меня. Они появились где-то внизу живота, но моментально распространились по всему телу так, что я уже больше не могла думать ясно, произносить слова или делать что-либо ещё. Я просто растаяла в сладкую и липкую лужицу обожания.
Уайетт сделал шаг назад и, обращаясь к моим родителям, сказал:
— Вашу еду принесут через минуту. Было приятно познакомиться с вами, — мне же он сказал. — Я напишу тебе позже, хорошо?
Он уже начал отходить, но остановился. Затем быстро наклонился ко мне и поймал губами мое ухо.
— Кстати, я подумываю о том, чтобы сделать это платье твоим новым дресс-кодом. Боже, женщина, ты знаешь, как поставить меня на колени.
И потом он исчез в своём логове, в то время как я осталась стоять, убеждая своё тело в том, что у меня всё ещё остались твёрдые части, способные поддерживать его.
Как ему это удалось? Как ему удалось так разгорячить и растопить меня. И сделать меня такой... мягкой? Я была твёрдой, колкой... кусачей. Я была ядовитой змеёй. Я была рычащим питбулем. Колючей версией того, чем я была до своей не взаимной любви и разбитого сердца, которые заставили меня напрочь замкнуться в себе.
Приготовившись к вопросам своих родителей, я упала на стул и повернулась к ним. Они выглядели так же ошарашенно, как и я. Всё, что они могли делать, это моргать.
К счастью, принесли нашу еду, что спасло нас от необходимости разговаривать членораздельно и дало нам время собраться.
Ким рассказала о каждом блюде, напомнив нам о том, что стояло перед нами. Она взяла ещё один наш заказ на напитки — я попросила Дариуса удивить нас.
Я не была абсолютно уверена, что алкоголь спасёт этот вечер, но я хотела попробовать. К тому же... мне предстояли два дня с моей мамой. Вероятно, лучше было утопить все проблемы в алкоголе — особенно проблему моего острого языка.