Логика вышеприведенного построения Энгельса понятна. Констатируя процесс феодального подчинения свободных людей, шедший во Франкском государстве, он делает вывод: «Прежде чем свободные франки могли сделаться чьими-либо держателями, они должны были каким-нибудь образом потерять аллод, полученный ими при занятии территории, должен был образоваться особый класс безземельных свободных франков»[180]. Разорение свободных франков, вызванное непосильными войнами, которые непрерывно вели короли, грабежами, нападениями внешних врагов, насилиями магнатов и вымогательствами церкви, привело к тому, что «свободное крестьянское сословие» исчезло относительно быстро[181]. Но весь вопрос заключается в том, действительно ли свободному крестьянину было необходимо потерять свой аллод и разориться для того, чтобы затем превратиться в зависимого держателя?
Развивая эти мысли Энгельса, некоторые медиевисты идут так далеко, что в аллоде и его судьбах признают «системообразующий фактор», т. е. «фактор, составляющий логический и исторический центр всей системы, приводящий ее в движение, задающий ей историческое направление»[182]. На наш взгляд, здесь необходимо вспомнить о важнейшей идее Маркса о сущности «первоначального накопления капитала» как процесса, впервые в истории человечества приводящего к массовому отрыву непосредственных производителей от средств производства и прежде всего — от земли. Маркс подчеркивал, что «свободная частная собственность на землю — факт совсем недавнего происхождения». Юридическое представление о свободной частной собственности «появляется в древнем мире лишь в эпоху разложения органического общественного строя, а в современном мире лишь с развитием капиталистического производства»[183]. Тесное, органическое соединение работника с землей, наделение его средствами производства — основа всех докапиталистических формаций. Это соединение могло быть разрушено только на заре капитализма. Об этом неоднократно писал и сам Энгельс[184]. В. И. Ленин также подчеркивал, что землю в товар впервые превращает капитализм, порывающий с сословностью землевладения[185]. Исходя из проделанного ранее анализа отношений землевладения в переходный период от доклассового общества к феодализму, а также из изложенных сейчас общих соображений, мы должны согласиться с основными критическими замечаниями М. В. Колганова относительно точки зрения Энгельса на аллод и процесс превращения свободных общинников в зависимых держателей[186].
Возникновение феодализма в Европе — в высшей степени сложный процесс, в котором происходило взаимодействие общественных порядков античности с социальными отношениями варваров. Но как понимать это взаимодействие? Нередко в нем видят сближение обеих общественных систем: в римском обществе развивается колонат — предпосылка феодальной зависимости, растет экзимированное крупное поместье; в варварском обществе приобретает большое значение эксплуатация зависимых людей (патриархальное рабство), усиливается общественное неравенство, зарождается частная собственность; после переселения варваров на территорию бывшей Империи обе эти линии развития сливаются и дают в дальнейшем феодализм.
Однако понятие римско-германского синтеза, как нам кажется, нуждается в уточнении. Нужно признать, что попытки найти феодализм или хотя бы его элементы в позднеримском обществе не были убедительны. Колонат, при внешнем сходстве с зависимостью средневековых крестьян, — не феодальная зависимость, а специфическая форма позднерабовладельческих отношений; отношение колона к средствам производства коренным образом отличается от отношения к ним средневекового крестьянина. В позднеримском поместье трудились не феодально зависимые держатели, и оно, в отличие от средневековой вотчины, не представляло собой организационную форму присвоения феодальной ренты. С другой стороны, вряд ли содержит элементы феодализма и варварское общество; патриархальное рабство может развиться в более зрелую форму рабовладения, так же как и в феодальную зависимость крестьян. Варварское общество — не обязательно «дофеодальное»: оно могло быть и «дорабовладельческим». Оно могло быть и тупиковым.
Иногда указывают на то, что как в позднем римском обществе, так и в обществе варваров укрепляется мелкое хозяйство; в дальнейшем на мелком производстве будет основываться феодальное общество. Но ведь и рабовладельческое общество основывалось на индивидуальном производстве. В обществах «восточного типа», при всех глубоких их отличиях от античного или феодального общества, производство также мелкое. Собственно, благоприятные условия для развития крупного производства впервые создает капиталистический строй, экспроприирующий мелкого производителя. Все предшествующие ему формации так или иначе опираются на мелкое, индивидуальное хозяйство.
182
184
В. И. Ленин специально выделяет возражение Энгельса Г. Джорджу, который писал об универсальности экспроприации масс населения: «Исторически это не вполне верно… В средние века не освобождение (expropriation) народа от земли, а, напротив, прикрепление (appropriation) его к земле было источником феодальной эксплуатации».
186
См.: