Представление о том, что в средние века господствовало «право сильного» или даже «кулачное право», — по меньшей мере односторонне. Господство «права сильного» наступало обычно в моменты нарушения нормального течения жизни: в периоды войн, в обстановке чужеземного господства, при обострении классовой борьбы и в особенности когда феодалы учиняли расправу над побежденными крестьянами; «право сильного» ощущалось на большой дороге, в других мало доступных для правосудия местах. Но «право сильного» было не правом, а прямым насилием, которое современниками так и осознавалось. То было вопиющим нарушением закона, права, нормы и должно было подвергнуться искоренению.
Говоря о средневековом праве, нужно иметь в виду следующие обстоятельства. Во-первых, средневековое общество, консервативное в самой своей основе, базируется на обычае, ориентировано на «старину», и всякое изменение или нарушение традиции воспринимается в нем как нечто неестественное, чуждое его природе; нарушенное равновесие должно быть возможно скорее восстановлено. Во-вторых, средневековое сознание ставит закон выше людей, считает, что право вообще не создается людьми: оно представляет собой естественную часть миропорядка, это божье установление; законодатель, собственно, лишь «отыскивает», восстанавливает право уже существующее, но, возможно, забытое либо искаженное, но не создает нового права. Право обладает такими неотъемлемыми в глазах средневекового человека качествами, как старина и справедливость: право всегда «старое» и «доброе». Первое из этих качеств предполагает второе и наоборот[238]. Записавший «Саксонское зерцало» Эйке фон Репгов прекрасно выразил средневековое отношение к праву: «век господства несправедливого обычая ни на миг не может создать права»[239]. Право рассматривается в этом обществе (во всяком случае, в теории) как воплощенная мораль.
Наконец, в отличие от римского права, представлявшего собой законченную, согласованную систему, дававшую предустановленную форму для практического поведения, средневековое право формировалось эмпирическим путем, на основе бесчисленных локальных обычаев, прецедентов и отдельных казусов и не сложилось в единое и непротиворечивое целое. Для него характерны не столько общие нормы, сколько частные привилегии и установления, вызванные к жизни конкретными потребностями момента. Эта особенность средневекового права нередко порождает у современного человека впечатление, что в средние века господствовал произвол. Но такое впечатление односторонне. Общество не может не строиться на праве. Разумеется, в классовом обществе право отражает в первую очередь интересы господствующего класса, но эти интересы всегда оформляются юридически. В конце концов в этом заинтересован и сам господствующий класс.
На протяжении всего периода раннего средневековья крестьянство выступало в защиту «старины», обычного права, даже и тогда, когда фактически оно боролось за новые — права. В народных выступлениях этого периода мотив отстаивания старинных вольностей был одним из ведущих. Идеал старинной народной свободы воодушевлял крестьян на сопротивление господам. Остававшееся свободным крестьянство понимало свободу как жизнь по собственному праву и свободу от податей как противоположность сеньориальному господству. Борьба зависимых крестьян за облегчение своего положения под властью сеньоров и за сокращение эксплуатации также осознавалась ими как борьба за восстановление прежних вольностей. И эта борьба давала определенные результаты. Сколь приниженным ни было положение зависимых крестьян, за ними приходилось все же признавать какие-то права. Поскольку феодальная эксплуатация основывалась на наделении крестьянина земельным участком, феодал должен был позаботиться о том, чтобы крестьянин мог вести свое хозяйство, более того, чтобы у него существовала хотя бы минимальная заинтересованность в его обработке. При господстве произвола и грубой силы, когда отсутствуют элементарные гарантии сохранения за производителем надела и необходимого продукта его труда, нормальное феодальное воспроизводство попросту немыслимо. Мы уже не говорим о таком факторе, оказывавшем воздействие на положение крестьян, как соперничество между феодалами из-за рабочей силы, когда крупные землевладельцы стремились переманить к себе крестьян, создавая для них более льготные условия, чем их прежние господа.
238
См.:
239
Sachsenspiegel. Landrecht. Hrsg, von К. A. Eckhardt. Berlin — Frankfurt, 1955, S. 228.