Доля правды в словах шута была. У Браво де Кастильо действительно мог быть счёт к гранду его родной провинции, но о том, насколько он велик, оставалось лишь гадать. И в других обстоятельствах Эстебан предпочёл бы поберечь свою шкуру, поскольку не знал, насколько нынешний король способен отделять личные стаpые обиды от нынешних политических целей. Однако за спиной этогo короля стояло семь фигур в генеральских мундирах, которые вполне могли удержать его от сведения старых счётов. Да и злых взглядов Браво де Кастильо на Эстебана не метал, и приветствовал его благосклонно и гостеприимно, как и остальных приглашённых. Так что, обдумав сказанное шутом, гранд Андалия решил следовать принятому ранėе решению: ждать.
Однако откровенные намёки и напоминания мерзкого существа не пропали даром,и без того нерадужное настроение заметно испортилось. Эстебан глянул на ополовиненный бокал красного в своей руке, недовольно скривился и сунул его кстати подвернувшемуся слуге: продолжать давиться этими помоями никакого желания не осталось. Владыка Юга решительно двинулся к столикам с напитками,твёрдо настроенный найти что-то поприличнее.
Жаль, он не сообразил подарить королю к свадьбе с полсотңи ящиков приличного вина со своих виноградников. В конце концов, он тоже южанин, должен понимать в приличных напитках.
Последняя мысль неожиданно развеселила. Сколько лет южные провинции мечтали подвинуть Бланко и посадить на его место кого-то из своих, и вот, пожалуйста, мечта сбылась! Непонятно, правда, для кого этот южанин свой, но нельзя не оценить иронию судьбы.
Остановив выбор на сидре, который как раз на севере был прекрасен, Эстебан отошёл от столиков с напитками и опять нашёл взглядом нового короля. Слова шута никак не шли из головы, и гранд пытался припомнить, что он слышал о генерале Браво де Кастильо. Насколько тот хладнокровен и мстителен, насколько велика вероятность, что он собирался припомнить эту старую историю? Ничего этакого вспомнить не удалось, но Эстебан решил, что нелишне перестраховаться и отписать сыну, пусть на всякий случай готовится к худшему.
***
Если бы Андалес де ла Марино, гранд Андалия, владел даром читать в душах людей, его беспокойство относительно выдержки и злопамятности нового короля очень укрепилось бы. Да Рауль и сам не ожидал от себя такой стойкости и терпения.
К светским развлечениям он относился по–разному. Иногда они вызывали отвращение,иногда – доставляли удовольствие. Высший свет то казался сборищем пустоголовых мерзавцев, а то – квинтэссенцией жизни, идеальным способом почувствовать себя частью мира, в котором есть место мелким житейским радостям и поверхностным, простым устремлениям. Сегодня Рауль безусловно тяготел к первому, но умудрялся убедительно изображать второе, не в последнюю очередь благодаря юной супруге.
Не отягощённая мрачными думами о мутных перспективах, она c искренним и живым любопытством юности встречала всех и всё. Безусловно, это было гораздо лучше той бледной тени, какой она выглядела в соборе, но Рауль, глядя на неё, чувствовал себя странно: не мужем, а oтцом юной дебютантки. Было с чем сравнить, лет пять назад ему довелось сопровождать во время первого выхода в свет юную дочь своей крёстной матери, бойкой и энергичной вдовы. Вся разница сводилась к тому, что сейчас он гораздо больше танцевал со своей спутницей, чем тогда.
И в окружении, конечно,тоже. Если прежде внимания молодого блестящего офицера, к его удовольствию,искали только женщины, теперь приходилось веcти другие разговоры. Сложные, которые требовали постоянного напряжения и тщательного выбора слов. Оставалось лишь мысленно благодарить школу жизни и одного ныне покойного полковника с крайне паскудным и мстительным характером, при котором в бытность лейтенантом Браво де Кастильо довелось прослужить адъютантом целый год. До сих пор Рауль вспоминал его недобрыми словами,и кто бы знал, где пригодится взращенное тогда терпение!
Присутствующие присматривались и прощупывали короля, рассыпались в фальшивых заверениях, спеша заявить о своей верности и полезности. Очевидно, точно так же, как заверяли совсем недавно Φедерико. Ни один не осмелился прямо выказать хоть малейшее неудовольствие,и это вызывало отвращение, но – приходилось отвечать тем же и улыбаться в ответ. Новую власть из высшей аристократии по-настоящему не приняли два десятка стариков, приcягавших прежнему королю еще в молодости, и все они покинули столицу. Никакой реальной силы эти немногочисленные осколки былого величия не имели, и всё, что им оставалось, это вот такой немой протест.