Вскоре мы встали и направились по дороге к морю, проходя мимо ярко освещенных домов богачей. У богатых людей особая атмосфера, свойственная только им. Как бы ни были они культурны, сдержанны, старинного рода и хорошо воспитаны, у богатых людей есть непроницаемое и глубоко укоренившееся чувство отчужденности, та особая уверенность и жесткость, которую трудно поколебать. Не они владеют богатством, но богатство владеет ими, а это хуже, чем смерть. Их тщеславие проявляется в филантропии; они думают, что они опекуны своих богатств; они занимаются благотворительностью, делают пожертвования. Они — дельцы, строители, жертвователи. Они строят церкви, храмы, но их бог — это бог их золота. При огромной нищете и деградации надо быть весьма толстокожим, чтобы оставаться богатым. Некоторые из них приходят, чтобы задать вопрос, поспорить, найти реальность. И для богатого, и для бедного чрезвычайно трудно найти реальное. Бедные жаждут богатства и власти, а богатые уже попали в сеть своей собственной деятельности. И, тем не менее, они верят и чуть ли не дерзают. Они размышляют не только о рынках, но также о запредельном. Они ведут игру и с тем, и с другим, но преуспевают лишь там, где лежит их сердце. Их верования и обряды, их надежды и страхи не имеют никакого отношения к реальному, так как их сердца пусты. Чем богаче показная сторона, тем больше внутренняя бедность.
Отказаться от богатства, комфорта и положения сравнительно легко. Но для того, чтобы прекратилась жажда быть, становиться, требуется большая разумность и понимание. Власть, которую дает богатство, является помехой для понимания реальности, как и власть таланта и способностей. Эта особая форма самоуверенности является, очевидно, проявлением личности; и хотя это трудно сделать, от такого рода самоуверенности и власти можно отказаться. Но что является гораздо более тонким и скрытым, так это власть и стремление, которые лежат в жажде становления. Экспансия «я» в любой форме, исходит ли она от богатства или от добродетели, — это процесс конфликта, ведущий к антагонизму и смятению. Ум, обремененный становлением, никогда не может быть спокойным, так как спокойствие — не результат практики или времени. Спокойствие ума — это состояние понимания. Процесс же становления отрицает это понимание. Становление создает чувство времени, которое, на самом деле, откладывает понимание на будущее. «Я буду» — это иллюзия, рожденная сознанием собственной значимости.
Море было неспокойно, как и город, но в его волнении были глубина и значительность. Вечерняя звезда показалась над горизонтом! Мы возвращались по улице, переполненной автобусами, автомобилями и людьми. На тротуаре лежал обнаженный человек, совершенно обессиленный от недоедания; очень трудно было привести его в сознание. Вблизи были видны зеленые лужайки и яркие цветы городского сада.
ОБРЯДЫ И ОБРАЩЕНИЕ
Окруженная широкой оградой, среди густых деревьев, стояла церковь. В нее входили люди, темнокожие и белые. Внутри церкви было больше света, чем в европейских храмах, но устройство было такое же. Шло богослужение, и в этом была красота. Когда служба окончилась, очень немногие из темнокожих заговорили с белыми, или наоборот, и мы все разошлись, каждый своим путем.
На другом континенте был храм, там звучали песнопения на санскрите, совершалась пуджа, индусский обряд. Молящиеся принадлежали к иной культурной традиции. Тональность санскритских слов очень проникновенна и мощна; она имеет удивительную силу и глубину.
Вас можно обратить из одной веры в другую, из одной догмы в другую, но вас нельзя обратить к пониманию реального. Вера — не реальное. Вы можете изменить свой ум, свои убеждения, но истина или Бог — не убеждение, это переживание, не основанное на каком-либо веровании или догме или на каком-то прежнем опыте. Если у вас есть опыт, рожденный верой, то ваш опыт — обусловленный отклик этой веры. Если вы имеете какое-то переживание, возникшее неожиданно, спонтанно, и создаете на его основе следующее переживание, то это просто продление памяти, которое соответствует контакту с настоящим. Память всегда мертва, она оживает лишь при соприкосновении с живым настоящим.