Теперь же, шагая по коридору примерно в направлении ближайшей столовой, Балидор сообразил кое-что ещё.
Как только мысль пришла в голову, он набрал другой идентификационный код. Он и не осознавал, насколько позднее сейчас время, пока другой видящий не ответил.
— Брат? — сонно произнёс голос. — Что-то случилось?
Балидор вздрогнул, посмотрев на время.
— Gaos. Нет. И прости, брат, — сказал он. — Я искренне сожалею. Ничего не случилось. Я надеялся попросить… — он поколебался, затем пожал одним плечом в манере видящих. — …об услуге. Это личная услуга, так что ты никоим образом не обязан…
— Конечно, брат, — заверил его другой. — Конечно. Что угодно. Что тебе нужно?
Видящий на другом конце линии явно до сих пор силился проснуться.
Учитывая то, по сколько часов в сутки он и его команда работали на протяжении последнего года, особенно после фиаско в Дубае, это едва ли удивляло.
Очередной укол чувства вины пронзил свет Балидора.
Gaos. Этой ночью он прямо вестник рождественского счастья.
Просто распространяет радость всюду, куда ни пойдёт.
— Вик, — сказал Балидор, выдохнув. — У тебя в каюте всё ещё есть свободная койка?
Последовала пауза.
Балидор буквально видел, как другой видящий моргает и пытается осмыслить его просьбу сквозь пелену сонливости.
— Да, — сказал Викрам неожиданно решительным тоном. — Ты помнишь, где я?
— Да.
— Дверь будет открыта, брат, — произнёс Викрам. — Оставайся столько, сколько захочешь.
Балидор облегчённо выдохнул.
— Спасибо, брат.
— Торек дал бы тебе отдельную комнату, знаешь, — добавил Викрам. — Даже в такой поздний час. Полагаю, брат Торек придерживается вампирского режима, если верить Мечу, — помедлив в ответ на молчание Балидора, он спешно продолжил: — Не то чтобы я не рад компании… Я рад. Мне одиноко одному в комнате.
Балидор едва не усмехнулся.
Он знал, что эти слова — чистое проявление доброты.
Викрам целыми днями торчал в лабораториях техников на корабле.
Учитывая, что эти лаборатории от стены до стены забиты потными видящими и людьми, а также машинами и дурно пахнущими органическими блоками в баках с ряской (и учитывая, что Балидор знал о самом Викраме, об его любви к тишине, медитациям и долгим прогулкам на природе), мысль о том, что он не ценит время уединения, была абсурдной.
— Ты добросердечная душа, Вик, — сказал Балидор, произнося эти слова от всего сердца, чуть ли не с рвением после того дня и ночи, которые ему пришлось сегодня пережить. — Я обещаю не слишком долго вторгаться в твоё пространство. Признаюсь, я слишком устал, чтобы разбираться с этим вопросом официально, как минимум, сегодня ночью. Мне надо поспать. Я поговорю с братом Тореком утром.
Он буквально видел, как Викрам кивает, думая над этим.
— Значит, всё точно кончено? — осторожно поинтересовался другой.
Балидор уже изменил направление в коридоре, шагая в сторону той жилой зоны, где находилась каюта индийского видящего.
Подумав над вопросом своего друга, Балидор вспомнил выражение на лице Ярли прямо перед тем, как он отвернулся. Он вспомнил, как ощущался её свет, когда он шёл к двери, когда он готовился уйти навсегда, покинуть каюту, которую они делили с тех пор, как впервые взошли на борт авианосца.
— Совершенно точно кончено, я бы сказал, — выдохнул он. — Без вопросов.
— Мне жаль, брат, — сказал Викрам с нескрываемым сочувствием.
От видящего исходило тепло, осязаемо согревающее сердце Балидора.
Он ответил на это своим световым теплом.
— Спасибо тебе, брат, — сказал он. — Мне тоже жаль.
Однако сказав это, Балидор слегка нахмурился, задаваясь вопросом, правда ли это.
Даже сейчас преимущественной эмоцией в его aleimi было облегчение.
Из-за этого он испытывал угрызения совести, но облегчение никуда не девалось.
Глава 5
Зеркало, зеркальце
Она смеётся, пиная волны.
Он так редко видит её такой счастливой, что это просто подарок — видеть её такой сейчас.
Это противоречит тому, зачем он здесь.
Именно менее счастливые воспоминания нужны ему для выполнения своей работы. Именно в травме кроется его цель. Это заставляет его снова и снова отрывать её от счастливых мыслей, чтобы он мог заминировать эту травму своим светом разведчика.
Это единственный известный ему способ помочь ей залечить трещины в её aleimi, сломанные части её разума и света.
Однако на несколько мгновений он позволяет ей это.