— Хм… но я уже вызвала директора и мать-настоятельницу….
— Ох, тогда это проблема. В таком случае придётся задержаться и сгладить конфликт.
Мэнлиус потрясённо слушал разговор. Он замер из-за вдруг поднявшегося страха. На сей раз это был страх позора. Парень отчётливо осознал, насколько необдуманно поступил. Теперь кровь прилила к лицу, а сердце бешено забилось. Мысли привычно спутались и парень испугался ещё больше, понимая, как влип. Он даже не догадался позвать командора, который наверняка тоже был заинтересован в обеспечении безопасности.
— Раз начали дело, его надо закончить — ободряюще похлопав его по плечу, произнёс Клаудис. — На мой взгляд, вы поступили правильно. Наши сотрудники иногда слишком преданно придерживаются протоколов, чтобы проявлять гибкость.
— Отец Аквилла! — возмущённо воскликнула стражница.
— Что? Я останусь при своём мнении! Мы ещё обсудим этот вопрос с директором и командором собора.
— Может, ещё хочешь обсудить бардак со мной, Клаудис? — разнёсся над помещением подобно львиному рыку новый женский голос.
Мэнлиус вздрогнул и покосился в эту сторону.
В проходе стояла высокая монахиня, в самой позе и стати которой парень почувствовал нечто военное. По какой-то причине она не прихватила головной убор, и её длинная грива ярко-золотистых волос делала женщину похожей на львицу. Лицо было ромбовидным, довольно красивым, но с резко очерченными скулами и пугающей сталью во взгляде. Женщина держалась спокойно, но сохраняла какую-то свою особенную гордость. Рыжий понял, что если сойдётся с ней в схватке, ему не сдобровать. Даже Адриан вряд ли сможет что-то противопоставить.
Отец Клаудис, видимо, тоже что-то знал о монахине, потому что заулыбался как-то нервно.
— Достопочтенная мать-настоятельница, ваше внимание тут совсем не нужно. Господин директор, вас тоже рад видеть. Мы поняли, что произошло недоразумение и уже всё уладили, верно, сестра Бригитта, господин директор?
Стражница нервно закивала.
Рядом с львицей стоял, немного держась в тени, худощавый старик с клиновидной бородкой. Поскольку госпиталь был не только церковным зданием, здесь требовался свой администратор для ведения гражданских дел, но высшее звено церкви здесь представляла мать-настоятельница. Вид у старика тоже был весьма нервный. На слова подчинённого он лишь сдержанно кивнул и сделал вид что закашлялся.
— Никаких проблем, мать-настоятельница. Ложная тревога. Этот молодой человек, — кивок на рыжего, — здесь новый, поэтому я перенервничала. Готова понести наказание за ложный вызов.
— Ну-ну, — хмыкнула львица и покосилась в коридор, откуда выглядывали озлобленные гости госпиталя. — Так что вы тут устроили, молодой человек?
— Мать Петра, наш друг… — начал было отец Клаудис…
Но тут львица рявкнула:
— Я обращаюсь к нашему другу!
Все присутствующие вздрогнули. Головы из коридора убрались обратно. Гости и пациенты в холле решили, что надо заняться своими делами и убрались с удивительной даже для больных прытью. А вся линия самозащиты, которую Мэнлиус сейчас панически выстраивал, рушилась.
— Моя вина, — только и сказал он, почесав затылок и посмотрев в пол подобно школьнику. — Я должен был вспомнить о проверке раньше и слишком торопился.
Мать Петра фыркнула:
— Какие проверки могут быть в женском крыле, молодой человек? Не знаю, какие правила у вас в башне, но у нас женское крыло посещают только женщины.
Мэнлиус поискал где-то на дне своего запуганного сознания храбрость и к удивлению увидел какой-то проблеск. Даже отважился встретить взгляд настоятельницы своим.
— Об этом мы должны поговорить в более спокойном месте, — с трудом сохраняя спокойствие, произнёс он.
Мать Петра удивлённо приподняла бровь, затем кивнула, ухмыльнувшись:
— Хорошо, идём в мой кабинет. Только вы, эта стражница и я.
— Эээ, мать Петра…
— Ох, конечно, вы тоже, господин директор.
Перед тем как они ушли, стражница вызвала замену. Процессия поднялась на третий этаж. Кабинет матери-настоятельницы мало чем отличался от кабинета обычного чиновника. Консоль управления всеми устройствами госпиталя в стороне от окна, чтобы ничто не отвлекало. Над письменным столом на стене висит карта Спайервита с выделенной территорией бывшей империи Люксэдис, где им всем приходилось жить. Напротив письменного стола голограммы с изображениями богов. В консоль вмонтирован глаз голографического компьютера для работы с архивом и экраны голограмм, которые показывали различные места госпиталя. На этих голограммах можно было вызвать и различную документацию. Обстановка предельно лаконичная. Мэнлиусу доводилось посещать кабинеты чиновников в родном городе, бегая по поручениям магистра. И там чиновники любили вешать на стены свои дипломы, прочие регалии и фотографии семейств. Подход сестры Петры вызвал у парня невольное уважение, но вообще он не особо обольщался, а снова поискал в себе храбрость для переговоров.