— Я понял ваш урок, отец, — с готовностью закивал мальчик. — Сестра, прости, я буду заботиться о тебе впредь, обещаю!
— Ну смотри мне… А то снова пожалуюсь епископу, — недоверчиво произнесла девочка.
— Что ж, дети, вы меня очень порадовали. Такими и должны быть дети богов, любящими и уважающими друг друга, — сказал епископ, ласково погладив детей по головкам. — А теперь мне предстоит одно дело.
Епископ подошёл к столу, на котором стоял ненавистный ему шлем. Провел пальцами по шлему так, словно не знал, был это настоящий предмет или видение. Или, скорее, надеялся на второй вариант.
— Нет, иногда доверие важнее, — печально усмехнувшись, произнёс епископ. — Воспользуюсь этим моментом. А вы, дети, возвращайтесь к обучению. И помните, что любовь есть первая заповедь богов.
Очертания его тела стали полупрозрачными и он устремился к выходу на балкон, исчезнув в дверях.
— Я хочу однажды стать таким же, как епископ — восхищенно сказал мальчик.
— Тогда тебе нужно учиться хорошо владеть собой! — уверенно сказала девочка, потащив его прочь из кабинета. — Я тебе в этом помогу.
Мальчик страдальчески закатил глаза, но было поздно.
Епископ покинул здание в своём собственном теле, не считая нужным создавать проекцию. Помимо силы богов его дело было усовершенствованно многовековыми генетическими улучшениями, а разум достаточно натренирован, чтобы избежать плохих последствий при столкновении с силой Бездны. Огюстус Паблиус был одним из тех немногих, кто помнил Золотую Эру. А было это более трёхсот пятидесяти лет назад. Покинув здание, Огюстус устремился вперёд и заметил, что один из инквизиторов уже летит к чернокнижнику, намереваясь исполнить свой долг. Епископ стремительно нагнал инквизитора и положил ему руку на плечо.
— Друг мой, не стоит напрягаться. Я лично займусь нашим гостем.
Инквизитор ошеломлённо повернулся и тут же поклонился.
— Как скажете, достопочтенный отец.
— Возвращайся на своё место.
Инквизиторы уже окружили собор, намереваясь помешать Алэйру, если тот приблизиться. А епископ продолжил лететь к парню, который занялся чем-то странным. Он не стал штурмовать собор в безумной попытке отвлечь противников его группы, а поступил более тонко. От него протянулись чёрные щупальца и слились с линиями связей, ведущих к группе Олкандер.
«Он делает это осознанно?» — констатировал епископ, остановившись в полете. «Значит, он всё-таки может контролировать свою силу? Не то чтобы я удивлён, в том числе и лжи Ураниуса. Да-а-а-а, парень, не повезло тебе оказаться на нашей игральной доске».
Огюстус подлетел ближе, пока заклинатель Бездны был сосредоточен на своей работе. Он мог бы захватить Алэйра сразу, но предпочитал переманивать противников на свою сторону. Чтобы не говорили по поводу церкви, она предпочитала действовать справедливо и тонко, а не жестоко. Поэтому Огюстус попытался вначале достучаться до голоса разума. Он обладал достаточной силой, чтобы позволить себе немного благородства.
— Признаться, я удивлён, Алэйр. Не думал, что ты так легко сможешь контролировать свою силу. По нашей информации ты психически нестабилен для этого.
Иногда, когда маг работает с Силой в деле, требующем длительной концентрации, он уходит в процесс с головой. Поэтому обычно в подобных делах участвуют как минимум два мага, один из которых должен прикрывать другого. Мэнлиус волей-неволей увлёкся процессом подключения к вражеским линиям. Он нашел способ отвлечь врага. Парень решил использовать свои страхи и свой гнев, чтобы через энергию Бездны послать их инфокочевникам.
И вот странный голос отвлёк его от увлечённой работы. Мэнлиус понимал свою уязвимость и оставил рядом Око Мага в качестве сигнального заклятия.
«Как и ожидалось» — неожиданно спокойно подумал он, неторопливо отвлекаясь от работы. Парень уже устал бояться.
Голос был странным тем, что в нем одновременно чувствовались и тепло с заботой и скрытая сталь, которая в любой момент могла обрушиться на врага. А такого тепла с заботой кроме как от магистра Мэнлиус не чувствовал давно. Он с удивлением посмотрел на парящего невдалеке от него человека в роскошной, шитой серебром и золотом мантии. Невероятно красивого человека похожего на божество, сошедшее с небес. Оценил Мэнлиус и то, что епископ не взял с собой шлем. Без этой реликвии он был более уязвим и, скорее всего, таким образом демонстрировал доверие.