Правильно… потому что в субботу ничего нельзя делать. Суббота — это праздник для евреев; все действия должны быть остановлены. Поэтому была выбрана пятница… и вторая половина дня, чтобы к тому времени, когда сядет солнце, тело было бы снято с креста, потому что оставлять его висеть на кресте и суббелу, было бы «действием». Вот так действует политика, не религия. Той ночью богатый последователь Иисуса вытащил тело из пещеры. Конечно, потом пришла Суббота, праздник для всех. Но к наступлению понедельника Иисус был далеко.
Израиль маленькая страна; вы можете пересечь ее пешком за двадцать четыре часа. Иисус исчез, и не было лучшего места, чем Гималаи. Пахальгам — это маленькая деревня, всего несколько домов. Он выбрал ее из-за красоты. Иисус выбрал место, которое мне самому бы понравилось.
На протяжении двадцати лет я постоянно пытался попасть в Кашмир. Но в Кашмире странный закон: там могут жить только кашмирцы, но не другие индусы. Это странно. Но я знаю, что девяносто процентов кашмирцев - мусульмане, и они боятся, что как только индусам будет разрешено там жить, индусов скоро станет большинство, потому что это часть Индии. Поэтому это просто игра голосов, чтобы помешать индусам.
Я не индуист, но везде виноваты бюрократы. Им действительно надо находится в больнице для умалишенных. Они бы не позволили мне там жить. Я встречался даже с главным министром Кашмира, который был раньше известен, как премьер-министр Кашмира.
Огромные усилия были приложены, чтобы сместить его с поста премьер-министра на пост главного министра. И, естественно, как в одной стране может быть два премьер-министра? По он был очень упорным человеком, этот шейх Абдулла. Он был заключен в тюрьму на много лег. За это время была изменена вся конституция Кашмира, но этот странный пункт все равно в ней остался. Возможно, все члены комитета были мусульманами, и никто из них не хотел, чтобы кто-то еще въехал в Кашмир. Я очень старался, но не было возможности. Вы не можете пройти через толстый череп политиков.
Я сказал шейху: «Вы сошли с ума? Я не индус, вам не надо меня бояться. А мои люди пришли со всего мира они никак не будут действовать на вашу политику ни за, ни против».
Он сказал: «Надо быть осмотрительным».
Я сказал: «Хорошо, будьте осмотрительными и потеряйте меня и моих людей».
Бедный Кашмир столько бы приобрел, но политики рождаются глухими. Он послушал или, по крайней мере, притворился, что слушает, но не услышал.
Он сказал: «Я знаю вас, поэтому я еще больше боюсь. Вы не политик; вы принадлежите к совершенно иной категории. Мы всегда не доверяем таким людям, как вы». Он употребил это слово, не доверяем — а я говорил с вами о доверии.
В это мгновение я не могу забыть Масто. Он представил меня шейху Абдулле, очень давно. Позже, когда я хотел въехать в Кашмир, особенно в Пахальгам, я напомнил шейху об этом знакомстве.
Он сказал: «Я помню, что тот человек тоже был опасен, а вы даже еще опаснее. На самом деле, из-за того, что вы были представлены мне Масто Бабой, я не могу позволить вам стать постоянным жителем этой долины».
Масто представлял меня многим людям. Он думал, что, возможно, они мне понадобятся; и они действительно мне были нужны не для меня лично, а для моей работы. Но за исключением очень немногих, большинство «казалось очень трусливыми. Все они сказали: «Мы знаем, что вы просветленный… »
Я сказал: «Остановитесь здесь. Это слово, из ваших уст, немедленно становится непросветленным. Или вы делаете то, что я говорю, или просто скажите нет, но не говорите мне никакой ерунды».
Они были очень вежливыми. Они помнили Маста Бабу, и некоторые из них помнили даже Пагал Бабу, но они совершенно не были готовы сделать что-нибудь для меня. Я говорю о большинстве. Да, немногие очень помогли, возможно, один процент из сотен людей, которых представил мне Масто. Бедный Масто — его желание было, чтобы я никогда не оказывался в затруднении или а нужде, и чтобы я всегда мог рассчитывать на людей, которых он мне представил.
Я сказал ему: «Масто, ты стараешься сделать все, а я делаю даже больше, когда молчу, когда ты представляешь меня этим глупцам. Если бы тебя здесь не был», я бы стал причиной больших неприятностей. Этот человек, например, никогда бы меня не забыл. Я сдерживаю себя только из-за тебя хотя я не верю в сдержанность, но я делаю это только ради тебя».
Масто засмеялся и сказал: «Я знаю. Когда я смотрю на тебя, в то время, когда представляю тебя важной персоне, про себя я смеюсь, думая: «Боже мой, сколько усилий ты прилагаешь, чтобы не стукнуть этого идиота».
Шейх Абдулла приложил столько усилий, и, все равно, он сказал мне: «Я бы позволил вам жить в Кашмире, если бы вы не были представлены Маста Бабой».
Я спросил шейха: «Почему?… ведь казалось, что вы так почитаете его».
Он сказал: «Я никого не почитаю, я почитаю только себя. Но из-за того, что у него были последователи — особенно среди богатых людей Кашмира - мне пришлось почитать его. Я обычно встречал его в аэропорту, откладывал всю свою работу, только чтобы бежать за ним. Но этот человек был опасен. И если он представил вас мне, тогда вы не можете жить в Кашмире, по крайней мере, пока я нахожусь у власти. Да, вы можете приезжать и уезжать, но только как турист».
Хорошо, что Иисус въехал в Кашмир до шейха Абдуллы. Он правильно сделал, что приехал туда две тысячи лет назад. Он, должно быть, в самом деле боялся шейха Абдуллу. Могила Иисуса до сих пор там и охраняется потомками тех, кто пришел за ним из Израиля. Конечно, такие люди, как я, не могут отправиться в одиночку, вы можете это понять. За ним последовали туда несколько человек. Даже хотя он ушел далеко от Израиля, они пошли с ним.
На самом деле, кашмирцы - это затерянное племя древних иудеев, о котором столько говорят и евреи, и христиане. Кашмирцы - не индусы, не индийской расы. Они евреи. Вы можете увидеть это, посмотрев на нос Индиры Ганди; она кашмирка.
Она вводит чрезвычайное положение в Индии не юридически, но фактически. Сотни политических лидеров находятся в тюрьме. Я с самого начала говорил ей, что эти люди не должны быть в парламенте, или в ассамблее, или в законодательной власти.
Есть много разных идиотов, но политики наихудшие, потому что у них также есть власть. Журналисты идут под номером вторым. На самом деле, они даже хуже политиков, но из-за того, что у них нет власти, они могут только писать - а кого волнует, что они пишут! Без власти в руках вы можете быть каким угодно идиотом, но вы ничего этим не добьетесь.
Я был представлен Индире тоже Мастой, но косвенно. Масто был другом отца Индиры, Джавахарлала Неру, первого премьер-министра Индии. Он был действительно прекрасным человеком, а также редким, потому что быть политиком и оставаться прекрасным нелегко.
Когда Хелен Келлер встретилась с ним, из-за того, что она была слепой, глухой и немой, она прикоснулась к его лицу. Она подала знак кому-то, кто мог перевести ее язык знаков: «Прикасаясь к лицу этого человека, я чувствую, что прикасаюсь к мраморной статуе».
Много других людей писало о Джавахарлале, но я не думаю, что должно быть сказано что-то еще. Эта женщина без глаз, без ушей и языка, все равно смогла сказать самые точные слова и очень простым языком.
Таково было мое ощущение, когда меня представлял Масто. Мне было всего двадцать лет. Всего через год Масто покинул меня, поэтому он спешил представить меня тем, кому мог. Он привел меня в дом премьер-министра. Это была прекрасная встреча. Я не ожидал, что она будет прекрасной, потому что я столько раз был разочарован. Как я мог ожидать, что премьер-министр не будет низким политиком? Он им не был.
Только случайно, в коридоре, когда мы уходили, и он вышел, чтобы попрощаться с нами, появилась Индира. В то время она была никем, просто молодой девушкой. Ее представил мне отец. Конечно, Масто тоже был там, и с его помощью мы встретились. Но Индира могла не знать Масто или, кто знает? — может быть, она знала его. Встреча с Джавахарлалом оказалась такой значительной, что она изменила все мое отношение, не только к нему, но и к его семье тоже.
Он говорил со мной о свободе, о правде. Я не мог этому поверить. Я сказал: «Вы понимаете, что мне всего двадцать лет, я просто молодой человек?»