— Скромность украшает, но чрезмерная — выглядит глупо. В наказание я буду музицировать с тобой. Сейчас я принесу свою скрипку.
После долгого перерыва Татьяна впервые вынула из футляра дорогой инструмент. И начался концерт, слушателями которого стали три человека, расположившиеся после возвращения из города на террасе. Окна на втором этаже были открыты, и внизу можно было услышать любой звук, понять любое слово, произнесенное в перерыве между музыкальными отрывками.
— Невероятно! — произнесла счастливая Дарья. — Ты великолепно играешь, Таня!
— Обойдемся без хвалебных слов. Учитывая количество уроков, которые я взяла, совсем нетрудно было научиться играть. Мой отец был меломан и стремился дать мне хорошее музыкальное образование. Но не больше, чем для домашнего музицирования.
В это время их позвали к ужину. Дарья заволновалась. Она бросила на подругу умоляющий взгляд. Та ласково погладила ее по щеке. Они поспешили в столовую, где сидели хозяева Саввиной Охоты и Ирина.
Старшая сестра слушала игру и пение Дарьи и Татьяны со смешанными чувствами. Как Дарья осмелилась противопоставить ей себя! Конечно, ее игра была неплохой, но все же не настолько, чтобы ее слушали посторонние люди.
И вообще, Дарья в последнее время многое себе позволяет. Это уже слишком! И все из-за того, что ее опекает высокомерная женщина, которая ведет себя так, будто принадлежит к высшим слоям нового общества.
Когда Ирина увидела Дарью, она дала себе волю:
— Твоя бестактность переходит все границы! Тебе даже дома не разрешают бренчать на рояле, потому что для родителей это невыносимо. А здесь, в гостях, ты занимаешься этим часами.
Татьяна никогда раньше не спорила с Ириной. Но теперь настало время дать ей отпор. Татьяна приняла гордое выражение, губы сложились в насмешливую улыбку:
— Позвольте поправить вас. Даша — моя гостья и может делать в моей комнате что захочет. Мы собираемся часто музицировать. Кому не нравится, может не слушать. Моя подруга одарена в музыкальном отношении. Что касается пробелов в технике, так она возмещает их сердечностью исполнения. Уж я-то могу позволить себе судить об этом — я бывала на концертах Менухина, Горовица, Рихтера.
Ирина чуть сквозь землю не провалилась. Ничего не желала сейчас она так страстно, как поставить эту нахалку на место. Но, заметив неодобрительные взгляды Тамары Темляковой и ироничную ухмылку Павла, она сочла благоразумным промолчать. Наступила тягостная тишина. И тут Дарья торопливо сказала:
— Мне теперь надо домой. Потому что… Ну, ты знаешь, Таня…
— Да. Дашенька. Я сама отвезу тебя в Лубяное.
— Ни в коем случае! — вступила в разговор Тамара, да так резко, как никогда прежде. — Даша, после ужина шофер отвезет тебя домой. Ты, Татьяна, останешься дома. Ты слишком взволнована, чтобы сидеть за рулем. И вообще, ты ездишь легкомысленно. Мне и Павлу это не нравится. Твоя последняя поездка с Максимом была настоящей игрой со смертью.
Татьяна удивленно посмотрела на Темлякову и пожала плечами:
— Я сама знаю, как мне ездить. Я никогда не попадаю в аварии.
Тамара посмотрела на сына. Тот улыбнулся ей:
— Не бойся, мама. Я поеду вместе с ними.
Это прозвучало так твердо, что Татьяна не решилась спорить.
После ужина, который прошел в тягостном молчании, они втроем отправились в Лубяное. По дороге Татьяна не набирала скорость, потому что Дарья немного боялась. Однако когда супруги проводили девушку, машина помчалась как вихрь. Наконец Павел положил руку на руку Татьяны.
— Оставь, — дернула та плечом.
— Только если ты сбавишь скорость.
— Я не люблю, когда машина ползет как улитка.
— А если попадешь в аварию?
— Ну и что? Кого это интересует?
Павел посмотрел на нее прищурившись. Уголки его глаз подрагивали.
— У тебя странное отношение к жизни.
— У каждого свое, — ответила Татьяна.
— Посмотри, уже стемнело. Скоро осень. А потом зима…
— Почему не продолжаешь?
— Потому что… Да, ладно.
— Тебе будет страшно зимовать в Саввиной Охоте?
— И да, и нет.
— Может быть, ты хочешь провести зиму в путешествиях?
Татьяна торопливо затрясла головой.
— Спасибо, нет. Одну зиму в Саввиной Охоте я уж выдержу. Потому что нельзя оставлять твою мать одну.
Он поглядел на нее взглядом, который заставил ее недовольно отвернуться.
— Какой внимательной ты вдруг стала! Но моя мать ничего от тебя не хочет.