— Какой навес?
— Над кухней… Мало ли… дождь, например…
— Она на колесах! — сердито ответил Борис. — Откатишь, если дождь, под деревья!
— Нельзя! — запротестовала Катя. — С дерева и листья в котел упасть могут, и мошки разные, жучки…
— Не до жучков мне! Не понимаешь, что ли? — вскричал Борис. — Рассаду надо высаживать, а мы, как твои жуки, в палатках запутались.
Катя отошла, а к Борису подошел Колька, прогудел в самое ухо тихо, но требовательно:
— Ты ее не обижай!
— Кто ее обижает?.. Сам себя я обижаю, а не ее! — Борис раздраженно повертел головой, увидел уходившую Катю и бросил ей вдогонку: — Не сердись!.. Навес сделаем, а обедать — после второй палатки.
— Правильно! — одобрительно сказал Колька. — И не горячись.
Успокаиваясь, Борис потер ладонью затылок, признался:
— Как вспомню про четыре тысячи — ломить тут начинает!
— Не ты один — все отвечаем.
— Подписал-то я!.. Мясо уж очень дорогое!.. Может, объявим два… этих… как их… постных или разгрузочных дня в неделю?
— Не торопись, посмотрим, — посоветовал Колька.
Вторую палатку поставили быстрее, чем первую. Никого не приходилось подгонять, и это ободрило Бориса. Все старались, точно сговорились ничем больше не огорчать своего председателя. Катя сама перетаскала к кухне складные дюралевые столы и стулья, расставила их, разложила ложки, нарезала хлеба. И Лида Юрьева обрадовала Бориса. Перед обедом он пошел к реке мыть руки. Лида догнала его и робко попросила:
— Назначь меня, пожалуйста, медсестрой… Я и лекарств всяких с собой набрала… И перевязывать умею…
— Чего назначать! — подобрел к ней Борис. — Лечи, кто заболеет… А телевизор? Ты ведь обещала…
— Привезла.
— Ну вот и будешь врачом и культработником.
— Этого мало… Вдруг никто и никогда не заболеет…
— Радуйся!
— Да, радуйся!.. Вы с утра до вечера работать будете, а я сидеть и радоваться?
— Помогай, чем сможешь.
— Это я — конечно! Я буду!.. А еще хочу попросить… Ты ведь знаешь: у меня по математике всегда пятерки были. Разреши мне всякие расчеты вести?.. Уж я ни одной нашей копеечки не пропущу!
Ничего приятнее этого предложения сделать Борису было невозможно.
— Ты это здорово придумала! Будешь у меня бухгалтером!.. На вот, храни!
Он отстегнул булавку от кармана, вытащил конверт с деньгами и торопливо отдал Лиде.
— Здесь сто колхозных рублей! Держи их у себя, а то я утоплю или потеряю… Чтоб они сгорели!
— Сохраню, не бойся, — обещала Лида, и они расстались очень довольные друг другом.
Борис совсем расщедрился и за обедом объявил, что другие две палатки будут ставить одни мальчишки, а девчонки могут занимать уже готовые палатки и устраиваться в них. Он смирился с тем, что сегодня не удастся высадить огурцы и капусту, и строго наказал девчонкам на ночь перенести в палатки ящики с рассадой.
Работы хватило до самого вечера. Когда в последнюю, четвертую палатку занесли последнюю кровать, солнце уже садилось за рощей. На той стороне, у болота, было еще светло, а здесь, за деревьями, наступили сумерки.
Ребята устали, но были счастливы, потому что основные хлопоты по переезду остались позади. Осуществилась их мечта. Теперь все зависело от них самих, от их умения распорядиться собой и своей землей.
— А кто сегодня ходил к грядкам? — спросил за ужином Ромка.
У грядок в тот день никто, кроме Зои Бекетовой, не побывал. Не было времени, чтобы сходить к болоту. Борис тоже не нашел десяти минут и не сбегал туда. Зато сейчас он мысленно обругал себя. Хорош хозяин! Свободного времени, конечно, не было, но ведь он и не подумал о грядках! В последние дни дождь не шел — там все могло уже засохнуть и пожелтеть! И не с палаток надо было начинать, а с поливки!
— Я ходила, — сказала Зоя. — Все пока нормально. Только редиску надо будет завтра полить. Особенно на пригорке около рощи.
— Что же ты молчала? — Борис вскочил. — Мы бы и сегодня ее полили!
Он отбросил ложку и, порывисто отодвинув стул, пошел через рощу на ту сторону, где были грядки.
Выбравшись на противоположную опушку, Борис сунул пальцы в первую же попавшуюся ему грядку с редиской. Рыхлая земля ласково отдавала накопленное за день тепло. Она казалась сухой на ощупь. И ботва была вроде не очень веселая. Борис пробежал метров десять вниз между грядок к болоту и снова пощупал землю. Тут кончался пригорок, полого поднимавшийся к роще, и почва больше сохранила влаги.