Черт возьми, как же это произошло? Кто контролировал разум Изабель?Не Лила, она была далеко в камере. Там не было никого.
Должно быть, я упустила какую-то тонкую деталь в моем видении. Видит Бог, я что-то поняла неправильно. Я перепутала местами человека и пришельца, думая, что Далласа убьет человек, а не чужой. Откуда я могла знать, что все будет наоборот? Я не знала, к какому виду принадлежала Изабель, я просто знала, что она не могла быть дочерью Хадсона, как сообщается в документах.
— Как это могло случиться? — прошептала я отрывисто.
— Иди домой, Миа, — произнес мужской голос у меня за спиной. Джек.
Я не повернулась к нему лицом.
— Я не могу уйти. Я не оставлю его. Ты знаешь это лучше меня.
Он вздохнул.
— В таком состоянии ты для меня бесполезна. И для него тоже.
— Тогда уволь меня.
— Черта с два.
— Я просто… Я не могу оставить его. Он нуждается во мне. У него нет никого.
Джек сделал паузу, и я знала, что было у него на уме. Дела превыше всего.
— Хочешь, я передам все твои дела? — спросил он, — Дать тебе неделю или две?
— А как насчет Стила? — спросила я, но была не в состоянии изобразить истинное любопытство.
— Я поручу это Призраку и Коту.
Эта пара слов вызвала во мне бурю гнева. Это звучало так, как будто я не могла выполнить свою работу.
— Это мое дело, — сказала я с оттенком горечи, не удосужив его своим взглядом, — Я его закончу.
— Не надо. Дело почти раскрыто. Лила под стражей, и как только она отойдет от оглушения, я пошлю Кота в ее камеру. Надеюсь, мы узнаем, где пропавшие люди проводят свои вечера.
Я смотрела мимо кровати, мимо дальнего окна, мои глаза вяло заморгали, когда деревья и блестящий тротуар показались в поле зрения.
— Вы обещали мне, что никто не станет разговаривать с ней без моего разрешения.
— То было раньше.
— Вы делаете большую ошибку. Если вы позволите Коту приблизиться к ней, то можете послать Лиле прощальный поцелуй. Она уйдет прежде, чем вы сможете вытащить голову из задницы. Кроме того, я сомневаюсь, что она знает, где находятся пропавшие мужчины.
— Ты говоришь, что она невиновна? — задохнулся он.
— Нет, — я выдохнула, — Просто не является зачинщиком убийства или похищения.
Его брови взмыли вверх.
— И почему ты так думаешь?
— Она живет своими эмоциями, не все обдумывает. В убийстве Стила эмоций не было, оно было продуманно до мельчайших деталей.
— Миа, — сказал он, а затем остановился. Он еще раз вздохнул, — Если ты хочешь закончить это дело, я позволю тебе. Если ты хочешь допросить Лилу, я разрешу тебе. Но сначала ты должна отдохнуть.
— Потеряли веру в меня, Джек? — спросила я с невеселой усмешкой. Я выгнула спину и подняла голову вверх, рассматривая стерильный, белый потолок. Я не виню его. Я сама потеряла веру в себя.
— Нет. Никогда, — сказал он, засовывая руку в карман пальто, — Я никому так не доверяю, как тебе. Черт возьми, ты никогда не подводила меня.
— Это не правда. Я подвела вас прошлой ночью. Я всех подвела. Даллас не был бы здесь, если бы я действовала быстрее.
— Ты сама себя слышишь? — Джек усмехнулся, — Это самая нелепая вещь, которую я когда-либо слышал. Ты не знала, что это должно было случиться. Даллас сделал свой выбор, и сам Бог не мог остановить его от того, чтобы защитить тебя.
— Вы ошибаетесь. Я могла бы остановить его, — я стукнула кулаком по кровати, — Я могла бы продержать его в бессознательном состоянии до утра, чтобы он не смог работать. Я могла бы отложить охоту. Я могла бы велеть ему ждать меня в Тролли, пока я разговаривала с Призраком.
Так много вещей, которые я могла бы и должна была сделать по-другому. Я знала, черт побери. Я знала, что он в опасности, и, тем не менее, я не защитила его.
— Миа, — сказал Джек тихо. — Ты не можешь сейчас трезво мыслить. Ты не спала две ночи. Ты должна немного отдохнуть, — повторил он.
Я повернула голову, и наши взгляды встретились. Его щеки были бледные, вечная краснота исчезла. Его фланелевая рубашка болталась на плечах. Он потерял ни один килограмм. — Я не ребенок, Джек.
— Твои глаза покраснели, — продолжил он, — кожа стала бесцветной. Честно говоря, ты выглядишь дерьмово.
— Спасибо за комплимент, но я в порядке, — сказала я, хотя знала, что он был прав. Мой разум был затуманен. Веки были тяжелыми, а тело слабым и шатким.