Фонтаны! Я же видела их в саду дворца! Так почему здесь нельзя этого сделать?
На себе я ловила много любопытных взглядов, злорадных, равнодушных и полных жалости. Настроение стремительно портилось и уже ничего не хотелось. Я продолжила эту прогулку в город только из-за того. как радовались дети, в принципе обычным вещам. Вот я и решила смотреть только на них. Тем более, что Малис так забавно торговалась с торговцем орехами, что не улыбаться было попросту не возможно.
Поднялись мы и на площадь памяти. Жуть! Огромная каменная площадь со здоровенной каменюкой и огромным куском сухой земли посреди площади. Нет, с десяток листочков, пытающихся изобразить зелень, я всё-таки насчитала.
Спуск вниз отнял последние силы, и я присела прямо на ступеньки. Две огромных лестницы вели от торговой площади к площади памяти. А между ними та же, уже успевшая потрескаться, земля.
Во многих странах каменистая почва и жаркий климат. Но на площадях в Турции, Италии, Греции бьют фонтаны, миллиардами мельчайших брызг сбивая жар и становясь местной достопримечательностью.
Тем более, что с верхней площади, во время всего спуска и с торговой площади прекрасно виден дворец омана. Неужели ему самому приятно видеть это убожество? Ведь задумка-то была потрясающей. И этот спуск... Я видела фонтаны в Петергофе! Здесь прямо напрашивается каскадный фонтан во весь склон!
– Это баснословные деньги, лари. Никто не возьмётся. – Видимо я сказала последнюю фразу вслух, потому что молодой мужчина в длинном халате, поверх рубашки и брюк, что сидел и что-то рисовал на краю ступенек с другой стороны, мне ответил.
– Кто вы? – спросила у него.
– Я, Масул. Смиренный строитель и мечтатель, лари. – Представился мужчина.
– А что вы рисуете? – тут же слюбопытничала Малис.
– Всего лишь свою фантазию, ирлери. – Улыбнулся мечтатель. – Как сказала ваша мама, фонтан, который провосится на эту площадь.
– Серьёзно? Удивительно. Разрешите посмотреть? – попросила я.
Мужчина встал, поклонился и, подхватив свои рисунки, спустился вниз по той лестнице и поднялся к нам. Я и дети внимательно рассматривали рисунки. Больше всего мне понравился один, где был изображён двухъярусный фонтан.
Первый ярус представлял собой вытянутый прямоугольник, торцы коротких сторон служили основанием для двух выступающих частей в виде полумесяцев. На рисунке, он со всех сторон был обсажен цветами. А вот второй ярус выглядел большой чашей, в которой расцветал каменный цветок, напоминающий лотос, между лепестками которого били струи. От этой чаши к полумесяцам вели две изогнутых, как мостики, дорожки, по обеим сторонам которых тоже были бьющие струи. Из-за вытянутой формы он создавал бы тень и сбивал жар на всей площади.
– Ты сказал о баснословной сумме. Сколько стоило бы построить вот такой фонтан и сколько это займёт времени. – Спросила я строителя, протягивая ему выбранный рисунок.
– Лари, по времени строительство этого фонтана займёт месяц-полтора, а стоимость работ семьдесят-восемьдесят монет. – Получила в ответ. – Здесь подземные водяные жилы близко к поверхности. Если нанять мага, чтобы пробил к ним скважину, а не бурить, то монет девяносто, но сроки работы сократятся почти вдвое.
– Таак... А если вот весь этот склон превратить в ступенчатый фонтан? – начала мучить мужчину я.
– Я понял, о чём вы говорите. Тут большая площадь и понадобится несколько скважин и водоотвод. Монет сто тридцать. – Объяснил такую разницу в цене Масул.
– А если на верхней площади сделать вот что-то такое... Можно бумагу и карандаш? – мне подали и то и другое.
Я нагло и совершенно беспринципно позаимствовала с Трафальгара четыре небольших фонтана, схематично изобразив их по углам увеличенной клумбы. А у самой клумбы изменила форму, придав ей вид, который запомнила во время экскурсии по Кенсингтонскому саду.
– Тут всё просто и лаконично. – Сказал строитель, рассматривая мою схему-рисунок. – Но четыре фонтана... Тоже около восьмидесяти монет.
– Золотом? – уточнила на всякий случай.
– Золотом, лари! – Подтвердил он.
– Скажи, ты можешь составить подробную смету с учётом работы магов? – спросила я. – Скажем, к полудню, послезавтра?
– Да, лари! Но... Это же... – растерялся смиренный строитель.
– Про меня говорят, что я так много плачу, что моими слезами, можно оросить всю столицу. Ну, вот пусть и орошают. – Рассмеялась я.
По дороге во дворец я задумалась. Восемьдесят монет золотом, это баснословная сумма, по словам строителя. А я получаю каждый месяц по двести. Мои сомнения очень быстро развеяла Фарли.