Пробудившаяся
Утреннее солнце рвалось в окно спальни светоносным фонтаном. Его лучи яркими брызгами заполнили комнату и множеством бликов заплясали на стеклянных дверцах шкафов и огромном, почти во всю стену, зеркале. Едва приоткрыв веки, Руслана сильно зажмурилась от лившегося на неё, как ей казалось, со всех сторон потока света, впивающегося в глаза невыносимой болью.
Девушка не переносила яркий свет, а ночью перед сном забыла зашторить окна. Катастрофа! Отшвырнув белоснежное одеяло, Руслана вскочила с кровати и, пряча лицо от света, шагнула к окну. Нащупала плотную ткань штор и с силой задёрнула их. Острые клинки ненавистных солнечных лучей были повержены, и пробудившаяся вновь улеглась в своё мягкое ложе. Теперь, расслабившись, в полутьме она могла насладиться тем, как утренняя лень, крадущаяся поступью нежного, аккуратного убийцы ласково затягивала на её полусонном сознании свою ленную удавку…
В эту минуту Руслана услышала мужские голоса, доносившиеся с первого этажа.
- Может быть, вы поразмыслите ещё? – Голос принадлежал её мужу - Лазару.
- Простите, но своё слово мы уже сказали! – резко ответил незнакомец, и в наступившей тишине прошелестела бумага. - Ваша жена… - Что он сказал дальше, Руслана не расслышала, но последние слова почти выкрикнул: - Поймите же нас и вы!
Дверь за возмущённым гостем захлопнулась.
Зачем приходил незнакомец? Может, снова те молчаливые садовники? Впрочем, нет. Бумага… Бумага - это, стало быть, контракт или какое-то предложение, - подумала Руслана. Лазар будто требовал от гостя лучших условий сделки, а тот не соглашался и ещё упомянул её, Руслану.
«В этой сделке необходимо моё участие, - глядя в потолок, размышляла она, лёжа на мягкой перине в полусумраке спальни. - Продажа дома? Но особняк - мой! Лазар сам подарил его мне на нашу свадьбу. Ещё говорил, мол, «этот модерновый особняк» – величайший творческий выдох! Продажа своего любимого проекта, к тому же – моей собственности! Мы обеднели и не можем платить по счетам? Глупости!».
Лазар был неплохим преуспевающим архитектором, любимым стилем которого стал модернизм – необычайно популярное течение сегодня, и поэтому отбоя от заказов не было.
Он уже не раз упоминал, что создавал подобные проекты особняков с высокими причудливого вида заборами. Глядя на собственный дом, Руслана наблюдала чистейшей воды «модернизм». Обычно забор служил оградой дому, а здесь, как ей казалось, наоборот - дом выступал в качестве бесплатного приложения к этому поразительному, странному забору. Со слов Лазара, модерн – последний писк моды, а именно: оригинальность, красота и безопасность – символ могущества хозяина.
Железный забор, выкрашенный в синий цвет, по высоте едва уступал высоте самого дома, и под углом 45 градусов угрожающе нависал над кустами шиповника, что давало огромную тень, тянущуюся вдоль сада. А в тени по всей длине ограды выстроились статуи могучих атлантов, отлитых из бронзы, которые служили опорой многотонной тяжести забора. Исполнены они были детально, будто живые, и особый смак их облику придавали фиговые листочки, словно прилипшие к «интересным» местам. А из листочков произрастал сюрприз - кукиш с большим пальцем!
За пределы этого злосчастного забора Руслана не выходила никогда; по крайней мере, сколько себя помнила. А помнила она себя только пару последних месяцев – ровно с того момента, когда пришла в себя в этом доме, казавшемся ей незнакомым, после страшной автокатастрофы. Врачи запретили Руслане выходить на улицу, и до полной реабилитации советовали оставаться в доме под присмотром мужа. Воспоминания о муже, о свадьбе, о родственниках, обо всей прежней жизни – просто как серпом срезало из головы Русланы.
Она дивилась тому, что кроны деревьев, будто в сговоре выстроились определённым образом так, что мешали разглядеть хоть краешек того другого, недоступного ей мира, наверное, живущего своей богатой и насыщенной жизнью, - смотри хоть из окон верхнего этажа – ничего не увидеть, даже неба. Забор и пышный густой сад с высокими фруктовыми деревьями, пальмами и кипарисами, окружая дом, закрывали всю панораму.
Близился полдень. Руслана приняла ванную. Встала перед зеркалом, любуясь собой. Вонзила в великолепные «русалочьи» пряди любимый черепаховый гребень. Подвела иссиня-чёрной «дымкой» изумрудные глаза, надела лёгкую полупрозрачную тунику и натянула короткие белые бриджи. И спустилась к завтраку, правда, для Лазара это был уже обед.
Руслана бодрствовала ночью, а днём предавалась сну. Не в силах сопротивляться непреодолимой тяге к ночному образу жизни, она постоянно сбивалась с ритма. Профессор навещал больную по нескольку раз в неделю и строго внушал ей, что «вампирский график» плохо отразится на её здоровье. Руслана внимала его словам, но изменить уже ничего не могла.