- Я хотела забраться на верхушку дерева. И… Просто посмотреть, что там снаружи – за оградой. И сорвалась…
- Глупенькая, хорошо, что не убилась, - ласково произнёс Лазар. – Маленькая моя…
- Ну, не такая уж она и маленькая, - улыбнулся профессор и подмигнул Руслане. – Девочка красивая, взрослая, сильная, но… - он тяжело вздохнул. – Руслана, ваше психологическое состояние ухудшилось? Как сами считаете?
Девушка перевела взгляд на профессора, сидевшего в кресле перед диваном.
- Я сошла с ума, - мрачно заключила она.
Профессор спросил:
- Вы хотите себя убить?
Руслана сомкнула веки, перебарывая душевную боль, и ответила:
- Не могу сказать, что хочу себя убить, - сказав это, она внезапно вспыхнула, обжегшись о навязчивую мысль, беспрестанно её терзавшую: – Я хочу жить! Очень хочу! Я не бью стёкла, чтобы добыть осколки и ими порезаться. Я специально не ищу ножи или вилки, чтобы пораниться. Но как только ваза случайно соскользнёт на пол и разобьётся, или когда мне на глаза попадётся нож… Что-то изнутри толкает взять его и… - Девушка в слезах отвернулась. – И…
Лазар обнял жену и, успокаивая, ласково гладил ей плечи.
Профессор с пониманием кивнул, глядя на них:
- Изнанка инстинкта.
Лазар обернулся и в негодовании кольнул профессора осуждающим взглядом и вдобавок погрозил пальцем.
- Нет, - исправился профессор, - это не самый тяжёлый случай при травмах такого рода. Но… Руслана, вы всё ещё спите днём, а бодрствуете ночью?
- Угу, - ответил муж вместо жены, что лежала, повернувшись спиной к профессору. – Всё одно: она замкнута, с трудом идёт на какое-либо общение, интроверсия – уже на отметке сто процентов, да и в целом – ей жизнь неинтересна, как и раньше. Кроме каких-то чисто интеллектуальных интересов. Разгадывать кроссворды, листать какие-то книжки, раскрывать вселенские заговоры… - Лазар погладил девушку по голове. – Ты моя хорошая, я буду любить тебя всегда, какой бы ты ни стала…
Профессор убеждённо кивнул:
- Тяга к мёртвому истоку.
Девушка обернулась. Зелёные глаза, блеснувшие в свете каминного огня, с любопытством уставились на профессора.
- Что? А как это?
Перед тем, как Руслана узнала ответ, наступила тишина. Её нарушал лишь треск пламени: виртуальный огонь пожирал виртуальные дрова в электронном камине.
Профессор, перемигнувшись с Лазаром, растерянно пожал плечами. Они что-то решили между собой, обменявшись условными знаками. Руслана выжидающе следила за обоими.
- Мы – люди, - наконец заговорил профессор. - Живая часть природы. Но исток у всего живого – мёртвая природа. Ночная. Когда не было ещё ни фотосинтеза, ни самих растений, ни природы, живущей за счёт солнечного света, Земля была пустынным, безжизненным камнем, которому что ночь – что день: всё едино. И только спустя миллионы лет образовалась первая живая материя, появились органические молекулы, заплелась ДНК. В человеческом сознании до сих пор осталась память о тех, древнейших временах, когда мы были лишь частью мёртвой материи, из которой впоследствии вышло живое. Она - воплощение самоуглублённого спокойствия, неподвижности, инертности… Появившаяся далее жизнь – это выживание, бесконечное движение, тяга продолжить род и прочие инстинкты. В нас эти две противоположные тяги, в отличие от животных, сошлись воедино, и должны уравновеситься. Но у некоторых людей тяга к мёртвому истоку превышает тягу к живой материи, и они самоуглубляются в недра себя до той степени, что, нащупывая своим «бессознательным» информацию о миллионах лет природной безжизненности, превращаются в инертную воронку самоуничтожения. Оборотный инстинкт, изнанка борьбы за выживание… Если вы видите какую-то опасность, то не станете её обходить стороной, а наоборот, броситесь на неё. Если живому свойственен необузданный инстинкт продолжения рода, то мёртвому напротив - отречение от продолжения рода. Только изнанка инстинкта кроется не в физиологии, а в глубинных слоях нашей психологии… Так глубоко, что химическими препаратами и не достать.
- Это излечимо? – поинтересовалась девушка, вяло сползая с подушки.
- Вполне, - согласился профессор. - Но для начала – привыкните к солнечному свету.
- То есть, - спросила она, - я изначально этим больна? У меня такая пакость была до аварии?
Почесав лоб, профессор рассудил:
- Да. Однако авария усугубила это. Отдыхайте, Руслана. Вы сильно ушиблись, упав с дерева, но ничего страшного. Через пару недель всё пройдёт, будто ничего и не случилось.