— Ты это, Алик, не говори никому, — виновато потупившись, попросил мальчишка. — Не по себе, просто…
— Ладно, тебе, Андрюха — не журись! Не скажу я никому, даже Леньчику, — пообещал Алик.
— И на кой хрен мы на это чертово кладбище потащились? — риторически спросил мальчишка.
— Да фиг его знает? — пожал плечами Алик. — Интересное приключение, прям, как в книжках…
Кто первым предложил раздобыть человеческий череп, пацаны уже и не помнили. Просто захотелось им в один прекрасный момент, доказать хлопцу из параллельного класса — Севке Филимонову, что они тоже «не лаптем щи хлебают». Была у Севки чудесная вещица, отчего-то вызывавшая зависть у пацанов — искусно инкрустированная металлом пепельница, сделанная, как с гордостью говорил сам владелец, из настоящей человеческой черепушки. Уличить одноклассника в обмане, мальчишкам не удалось: откуда же им было знать, что пепельницу привез из заграничной турпоездки отец Филимонова, занимающий «скромную» должность председателя местного райисполкома. И на самом деле вожделенный артефакт был искусно сымитирован из гипса. В отместку друзья пообещали заклятому недругу, что тоже раздобудут настоящую черепушку, вставят в пустые глазницы цветные лампочки, превратив костяную коробочку в настоящую «светомузыкальную установку». Севка в тот день лишь презрительно хрюкнул, ни капельки не поверив в расписанную радужными красками авантюру. Идея разжиться черепушкой на заброшенном кладбище исчезнувшего столетие назад села Колываново, пришла в головы друзей практически одновременно. Да и где еще раздобыть заветную вещицу, как не на заброшенном погосте?
Лёньчик тем временем тоже спустился с горки и присоединился к друзьям.
— Пацаны, — тяжело дыша, просипел он, — знал бы, что в такую даль потащите — хрена бы с вами поехал!
— Ничего, Пухлик, зато лишний жирок порастряс! — по-приятельски беззлобно подковырнул одноклассника Дюха.
— Отвянь, патлатый! — даже не думая обижаться, отмахнулся от «шутника» Пухлик — он давно уже привык к таким вот подковыркам закадычных друзей. — Водичка осталась, а то в глотке пересохло?
— А свою выдул уже? — недовольно прищурился Кучерявый.
Лёньчик кивнул.
— Вот ты бездонный водохлёб! — добродушно ругнулся Алик, вынимая из зажима багажника мятую солдатскую фляжку. — Держи!
— У-у, морсик голубичный! — попробовав содержимое фляги, одобрительно произнес Пухлик, после чего основательно присосался к горлышку.
— Э-э-э! Братская чувырла, все не выдуй — нам еще обратно тащиться! — предупреждающе воскликнул Алик.
Мальчишка с явной неохотой оторвался от фляжки:
— Чё, жаба давит? Морсу пожалел?
— Я ж сказал — нам еще возвращаться! — повторил крепыш.
— Воды из ручья наберем, — парировал Пухлик. — Вон их по пути сколько встречалось…
— А чего же не набрал? — ехидно поинтересовался Андрюха.
— Так за вами гнался, не до того было, — попенял приятелям Пухлик. — Один раз даже развернуться хотел…
— Зассал, что ли? — презрительно бросил Алик, выразительно взглянув на Кучерявого.
— А чё сразу зассал? — возмутился Лёньчик. — Просто… могилы рыть… как-то… в падлу, что ли.
— Чистеньким остаться хочешь? — жестко бросил Алик. — А когда Севке по ушам ездил, не в падлу было? Можешь валить! А лично я не хочу пустобрёхом прослыть — один черепушку откопаю!
— Да ладно, Ал, чего ты на Пухлика взъелся? — заступился за толстячка Кучерявый. — Сказали — откопаем, значит — откопаем! Правда, Лёньчик?
— Сделаем, — тяжело вздохнув, ответил толстячок, которому затея с кладбищем нравилась все меньше и меньше.
— Отдохнули? — спросил Алик, поднимая велосипед с земли.
— Мож, еще чуток постоим? — попросил Пухлик. — Ноги сводит, мочи нет!
— Некогда! — мотнул головой здоровяк. — А то по темноте придется взад ехать. Дорогу сам видел… — Он взгромоздился на велосипед. — Догоняйте! Совсем немного осталось! — Паренек налег на педали и через мгновение скрылся за поворотом.
Мальчишки переглянулись и с обреченным видом потащились следом за «предводителем».
Заброшенный колывановский погост, основательно заросший лесом, неожиданно вынырнул из придорожных зарослей. То тут, то там в живописном беспорядке торчали из кустов покосившиеся деревянные кресты-домики, остатки разрушившихся поминальных столов и скамеек скалились щепками подгнившей древесины, а поеденные коррозией металлические оградки уже давно не защищали забытые могилки от чьего-либо вторжения. Вязкую тягучую тишину забытого кладбища нарушал лишь мерный стрекот кузнечиков, на самом деле только подчеркивающий ощущение заброшенности.