Мечтая погрузиться в оцепенение, Белла осела на холодную землю. Лессер натаскал из ее дома кучу теплых вещей — все, что разыскал в ящиках и шкафу. Но, несмотря на одежду, холод пробирал до костей, превращая позвоночник в ледяной столб.
В голове поползли картины из прошлой жизни. Уютный деревенский домик. Веселые языки пламени в камине. Ощущение уюта и абсолютного счастья… Нет, не годится. Воспоминания до добра не доводят. Сразу начинаешь думать о матери… о брате.
Господи, как прав был Ривендж, доставая ее своим деспотизмом. Послушай она его тогда и останься в семье, ничего бы этого не случилось. Виной всему ее тяга к самостоятельности. Какой черт дернул отправиться к соседке через луг? Вот и напоролась на то, что теперь сидит в яме. Телом жива, но мертва душой.
Интересно, надолго ли хватило у брата пороху? Наверное, уже сдался и оставил надежду ее разыскать.
С одной стороны, было приятно думать, что Рив придет на помощь, но с другой — он всего лишь гражданский, а лессеры — ребята здоровые. Сильные, злобные. Чтобы справиться с ними, нужен не просто крепкий мужик, а монстр.
Перед глазами всплыл образ Зетиста. В мельчайших подробностях, как на фото. В черных глазах — дикий блеск. Лицо, изуродованное шрамом. Верхняя губа рассечена. На горле и запястьях — черные татуировки раба. Белла вспомнила спину, испещренную следами от ударов кнута, проколотые соски с серебряными колечками. И мускулистое поджарое тело.
Его железная воля и неистощимая ненависть ко всему миру наводили ужас на вампирское племя.
Как там говорил про него брат-близнец? «Не сломлен, а полностью разрушен…» Или: «Падший, но не сломленный»?…
Вот о каком спасителе она мечтает. Достойный противник мучителю лессеру! Но вряд ли он поспешит на помощь. Кто она ему? Случайная знакомая? Они и виделись-то пару раз.
И во время последней встречи он прогнал ее с глаз долой, навсегда.
Страх снова кольнул сердце. Теплилась слабая надежда, что Ривендж обратится за помощью в Братство. Тогда, может быть, воин выполнит свой долг и спасет ее.
— Эй, есть кто живой? — раздался неуверенный мужской голос.
«Новый пленник. Они поначалу все чего-то хотят».
Откашлявшись, она ответила:
— Я… тоже тут.
После долгой паузы мужчина воскликнул:
— Господи! Ты — та самая женщина, которую похитили? Белла?
Собственное имя поразило ее, как гром с небес. Чертов лессер так долго называл ее просто женой, что остальное забылось…
— Да, это я.
— Так ты жива!
«По крайней мере, сердце еще бьется».
— Откуда ты меня знаешь?
— Я был на твоих похоронах вместе с моими родителями. Их зовут Ральстам и Джиллинг.
У Беллы застучали зубы. Вот, значит, как. Мамочка с братиком… проводили ее в последний путь. Хотя их можно понять: религиозная родня свято блюдет древние традиции. Раз уж мамаша вбила себе в голову, что дочь должна отойти в Забвение по всем правилам, — ничто ее не остановит.
Господи. Одно дело — подозревать, что тебя не ищут, и вовсе другое — знать это наверняка. Никто ее не спасет. Теперь уже — никогда.
Услышав странный звук, она поняла, что захлебывается в рыданиях.
— Я собираюсь бежать, — уверенно произнес молодой вампир. — И возьму тебя с собой.
Белла откинулась на ребристую стену трубы и медленно сползла вниз.
Умерла, так умерла.
Глава 2
Зетист шагал по переулку неподалеку от Трейд-стрит, круша тяжелыми подошвами лед на замерзших лужах и ребристые следы шин. Вокруг — хоть глаз выколи. Глухие кирпичные стены без окон. Луна — за толстым слоем облаков. Ни полный мрак, ни одиночество его не тяготили. Ночное зрение работало прекрасно, а бьющий через край гнев был привычной компанией.
Чего недоставало для полного счастья, так это капельки черной крови. Хотя какой, к черту, капельки? Скорее водопада. Чтобы он мог омыть лицо и руки. Широкого потока, который бы превратил землю в черное болото. Чтобы отомстить за Беллу, и сотни лессеров не хватит.
Вампир давно похоронил девушку в своем сердце, с болью сознавая, что смерть ее была страшна и мучительна. И тем не менее продолжал допытываться у каждой новой жертвы, где ее прячут.
Не теряя надежды получить ответ на страшные вопросы: когда и как она умерла?
Он должен это знать. И рано или поздно узнает.
Зет принюхивался, надеясь учуять сладкий запах детской присыпки. Черт, неизвестность — страшнее любой пытки.
Вампир хрипло рассмеялся. Вот уж к чему было не привыкать, так это к пыткам. Спасибо заботливой Хозяйке: не жалела на него ни времени, ни сил. За сто лет закалила так, что не осталось в мире мук, которые доставили бы ему страдания. Боль, унижение, отчаяние — все это давно пройдено.