У нее было чувство, что он не собирался столько ей сообщать, потому что линии его лица углубились, когда он закрыл рот.
— Я могу как-то помочь? — предложила она, зная, что если всесильный верховный жрец Посейдона не мог поправить этого, то она тоже немногого добьется.
Он хотя бы не рассмеялся ей в лицо. Просто покачал головой, закрыв глаза, как будто чтобы не дать ей увидеть свою боль.
— Нет, ничего…
Его глаза широко распахнулись.
— Подожди. Может, что-то есть. В истории Храма Нереид: ты певчая драгоценных камней…
— Что? Во-первых, лидеры, моей группы сказали мне, что я певчая драгоценных камней, но они ничего больше не знали. Я частью фэйри, и возможно, атлантийка. Но что это значит? Что я такое?
Не обращая внимания на ее вопросы, он схватил ее за руку и сказал.
— Подожди, — потом подхватил ее в свои объятия и прыгнул в воздух прямо, как Вэн с Райли. Эрин вскрикнула в удивлении и обхватила его за шею со всей силой. Но вместо того, чтобы отнести ее в облаке сияющего тумана, Аларик поступил лучше и перенес ее каким-то выворачивающим желудок атлантийским приемом. Потому что две секунды спустя они опустились перед белым мраморным храмом, инкрустированным агатами, сапфирами и аметистами, а Эрин попыталась удержать свои внутренности от выброса на изумрудно зеленую траву.
Она услышала волну звука, исходящего от храма; сначала неуверенно, а затем полностью охватывая ее тело.
— Ой! — крикнула она, ощутив порыв чистой, бриллиантово-яркой радости. Эрин почувствовала музыку драгоценных камней, наполнившую ее, она чувствовала мелодию, жила ею, она была одна на один с музыкой, красивая, сильная симфония камней полилась в ее душу.
Она стояла там, пока музыка трубила в ее костях, крови и сером веществе, впервые с тех пор, как она была крохотной девочкой в маминых объятиях, Эрин открыла рот и запела.
Высокие чистые ноты песни поднялись в открытую воздуху комнату приемов Храма, и Вэн повернулся к двери, к источнику звука, и пошел к нему, всё еще держа Райли в объятиях. Первая дева Нереид, Мари, уронила кувшин с водой от удивления, и, оставив его там, поднялась с колен у подушек, на которые Вэн собирался положить съежившуюся Райли.
Мари проследовала за ним к дверям, но Вэн не мог сказать, сделали ли то же самое за ними другие девы Храма. Его глаза напряглись, силясь увидеть ноты музыки, которая должно быть была написана на золотом холсте в воздухе Храма. Такой красоты звук не мог существовать в ощутимой реальности; и такой дар безмерной грации не мог исчезнуть с дыханием певца.
Мари заговорила справа от него, там, где находилась голова Райли, и ее голос был полон изумления.
— Легенда о певчей драгоценных камней Нереид. Она вернулась к нам.
Вэн не ответил, — не мог ответить. Он проследовал за музыкой крысолова,[7] волшебная мелодия завлекала его.
Звала его к покою и спокойствию. Зовя его к излечению.
Он прыгнул наверх через три широкие ступеньки. Должен добраться до музыки, должен коснуться музыки, должен…
Но музыка была ею. Эрин стояла, подняв руки к небу, отбросив голову назад. Серебряный свет играл вокруг ее тела и поднимался вверх из ее рук, пока мелодия песни выходила из ее горла. Она пела бессловесную мелодию любви, потери и возвращения домой. Она пела. И каким-то образом глубоко внутри своей души Вэн знал, что это была песня исцеления.
Исцеления.
Райли.
Он посмотрел на ее бледное, неподвижное лицо, она все еще лежала без сознания в его руках, куда она свалилась, когда они появились в Храме. Он не думал, не волновался, не удивлялся.
Он лишь действовал. Одним прыжком он прыгнул с порога Храма вниз к наружной лестнице. Еще одним прыжком он оказался перед Эрин и положил бесценное тело у ее ног. Опустившись перед ней на колени, он повернулся лицо с мольбой к Эрин, к певчей драгоценных камней из легенды, которая каким-то образом пропела путь в его сердце, и произнес только одно слово.
— Пожалуйста.
Песня продолжала литься с ее губ, но она медленно склонила голову, чтобы посмотреть на него. В ее голубых глазах горела напряженная Дикость, а черты ее лица окаменели, словно сияющий мрамор. Внезапно она превратилась из ведьмы в богиню… ужасную, красивую, безжалостную. Она смотрела на него и пела.
Он снова попытался, попытался добраться до ее мягкости, до ее человечности, погребенной под твердостью живой певчей драгоценных камней, которой она стала. Он снова попытался, потому что любил Райли, как сестру. Любил ее и ее ребенка больше собственной жизни.
7
Однажды в город Гаммельн пришли крысы. Они причиняли жителям города неисчислимые бедствия. И вот явился крысолов, взявшийся избавить город от беды. Магистрат заключил с ним договор, по которому обязался выплатить 1000 талеров, если он сумеет избавить город от крыс. Крысолов заиграл на волшебной флейте и крысы вышли из своих нор, вошли в реку и утонули. Но жадный магистрат не захотел заплатить Крысолову положенную ему сумму. Тогда Крысолов жестоко отплатил жителям Гаммельна: он снова заиграл на своей флейте и все дети послушно пошли с ним и навсегда исчезли иэ Гаммельна. Рассказывают, что где-то далеко в горах живут счастливые люди, не знающие несправедливости, корысти и несчастий, и будто эти люди говорят на гаммельнском диалекте (Старинная легенда).