- Шадиман, дорогой Шадиман...
Луарсаб весь дрожал, сгибались колени, к вискам прилипли мокрые волосы. Он нервно схватил голову Шадимана, осыпал лицо поцелуями. Вмиг отхлынуло пережитое... Опять все по-старому: хорошо, весело, без братской крови, без жестокостей к преданным князьям... Шадиман прав - нельзя сердиться, с древних времен привыкли... Этого следовало ожидать, не на русийской царевне женюсь.
Шадиман пристально смотрел на Луарсаба, на разорванный ворот куладжи и перевел взгляд на молоток, на прижавшуюся к стене мраморную Нестан... Да, уступить, во всем уступить, спасти власть князей, но последний ход в "сто забот" за нами...
- Царь, ты выронил молоток, может, хотел распорядиться приготовиться к смотру войска?
- Ты прав, дорогой Шадиман... Вот и Нестан просит разрешения княгиням присутствовать на смотру... Хорошо, Нестан, я доставлю тебе удовольствие видеть любимого Зураба в боевом вооружении.
Нестан гордо выпрямилась:
- Я видела любимого Зураба в боевом вооружении, когда князь, как и вся Картли, бросился на зов Моурави к Сурамской долине...
У себя в комнате Нестан, обессиленная, упала на ковер... Все кончено, все пропало! О, какой план у Георгия! Уничтожить противников, уничтожить власть враждебных князей, только царь, Эристави, Мухран-батони и Цицишвили... Она, Нестан, первая княгиня в замке, после царицы первая... Зураб вместо Шадимана... Нестан сжала пылающую голову... Все цари слабы, разве Луарсаб знает, что потерял? За Шадимана, словно малолетний за ленту матери, держится... Постепенно ее мысли приняли более тревожный характер... Царь Шадиману расскажет или сам начнет мстить. За... заговор, хотя бы и в интересах царя... Тогда изгнание? Ананури... Расстаться навсегда с Метехи, где выросла, где каждый камень дорог. Пусть Ананури - город владетелей Эристави, но разве там кипит жизнь? Разве там борьба за первенство? Нет, нет! Только бы не покинуть Метехи...
Она вздрогнула. Тихо стукнула дверь, вошел молодой князь Кайхосро, в руках - груда белых роз.
- Госпожа, царь приветствует прекрасную Нестан и просит принять розы в знак признательности...
Нестан радостно тряхнула золотыми кудрями: опять все по-старому весело, легко, не надо думать... Все по-старому: беэ крови, без изгнания, опять в Метехи...
ГЛАВА СОРОК ПЕРВАЯ
Сначала тихо, придушенно ползли по дорогам, городам и деревням темные слухи. Неизвестные люди, таинственно оглядываясь, шептали страшные слова. Вначале от шептунов шарахались, потом стали испуганно прислушиваться.
На майданах шныряли мрачные старики:
- Люди, молитесь за царя, за Картли, большое несчастье идет.
Распустив седые космы, хитрые старухи поднимали к небу гнойные, слезливые глаза, грязными ногтями царапали шершавую грудь и жалобно выли. Вокруг "пророчиц" собирался народ.
- Вай ме, вай ме! Не будет больше сиять небо, налетела туча. Колдунья обнажила клыки, закружила свой глаз, подняла хвост, и дрожит от ее гнева Табакела. Вай ме, вай ме! Косматый каджи зашагал по уступам скал, блестит нагрудный топор, стучат алмазные зубы... Вай ме, вай ме! Крепко сидят на земле прислужницы колдуньи, напоили нашего светлого царя любовным напитком. Люди, люди, молитесь за нашего чистого ангела царя!
В церквах, монастырях неизвестные люди щедро оплачивали молебны за "здравие" царя. Неурочный колокольный звон тревожил беспокойным любопытством.
В духанах неизвестные люди щедро угощали всех желающих. Лились пьяные слезы, тяжело падали угрозы врагам возлюбленного царя.
- Не допустит народ ведьму овладеть сердцем доброго, как бог, царя. Разрушит народ козни колдуньи...
В придорожных духанах полубезумные мествире, дуя в гуда, выплясывали сумасшедшие танцы, призывали народ послушать о злобствующих чинках.
Уже громко причитают женщины, уже точат шашки мужчины, уже не смолкает колокольный звон. В переполненных церквах люди обливают слезами иконы, молят защитить царя от надвигающейся опасности.
Деревни вокруг Мцхета особенно наполнены тревогой. В первопрестольном Мцхета вдруг, от неизвестной причины вспыхнул пожар, в Сасхори пропало стадо овец, в Ничбиси задушены в люльках три младенца, в Дзегви женщина родила хвостатую тройню, а в Ниаби церковная стена треснула накануне Нового года...
Крестятся крестьяне, заслышав в ночи стук копыт.
Угрюмо смеется Черный башлык:
- Сколько деревень наши люди и мы объехали, ни один человек ночью не вышел посмотреть, кто скот пугает, кто огонь разбрасывает.
- Боятся! Ночью хорошо, ночь всегда тайну бережет, - рассмеялся Сандро.
И скачут два всадника все дальше, тревожа и запугивая доверчивый народ.
Боязливо оглядываясь на обгорелую церковь, шепчутся крестьяне:
- Плохо о Черном башлыке говорили, а он монеты на починку церкви дал.
- На месяц о здоровье царя молебен служить заказал.
- Священнику тоже три марчили подарил.
- А Сандро, племянник добрый Кето, как о царе беспокоится!..
- Люди, люди! Богу крепче надо молиться.
- Богу непременно, а черту тоже...
- Что ты говоришь, мествире? Разве можно рядом ставить?
- Зачем рядом ставить? Бог сам свое место хорошо знает.
Мествире, любимец тбилисских амкаров, осушил рог, вытер рукавом серебристые усы и посмотрел на всех прищуренными глазами.
- Почему в праздник не веселитесь? Почему всем верите? Лучше о веселом черте послушайте, потом гуда для танцев раздую.
Аральцы плотным кольцом окружили рассказчика.
- Вот, грузины, раньше люди близко к небу стояли, счастливое время и для камней и для деревьев было. Тоже ходить умели, с людьми говорили, дружно жили. Человек в яблоке нуждался, дерево подходило, качалось, и яблоки в платок сами падали. Если в золоте или в серебре нуждались, от камней свободно получали.
Хорошо жили без хлопот, дерево и камни для людей работали, человек тоже к ним доброе сердце держал. Только черт хвост чешет, не любит, когда спокойно. Глаза сон гонят, уши мягкими стали, испугался черт, к богу побежал.
Богатый замок бог имеет. На потолке звезды золотым виноградом растут, на стенах разноцветные рыбы плавают, на полу ковры из роз спят, на тахте подносы с вином и сладостями, на окнах вежливые птицы вместо сазандари поют, на лунном мангале ни шашлык, ни шампур не обгорает.