Паника охватила меня.
– Обещай мне, что будешь ночевать в кампусе?
Она кивнула, и я смогла спокойно выдохнуть.
После того, как Ками ушла, я быстро приняла душ, а затем забралась в кровать, и мама легла рядом, крепко обняв меня. Она начала петь колыбельную, и я улыбнулась, но мои мысли далеко отсюда.
– О чем ты думаешь, детка? Ты можешь рассказать мне, – предложила она.
– Логан, – прохрипела я.
Она кивнула.
– Этот парень любит тебя, Ари.
– Мама? – спросила я, когда уже начала засыпать.
– Хм?
– Ты знаешь, что я должна отправиться за ним, верно? – если мне будет нужно поехать в Сан-Франциско и присоединиться к Падшему сопротивлению, то я сделаю это.
Она вздохнула.
– Я знаю, детка. Я знаю.
– Я установил особую защиту с тех пор, как он появился и забрал тебя. Похоже, она еще держится, – он выглядел гордым, и даже Гавриил похлопал его по спине.
– Можешь ли ты сделать такую защиту для жилого комплекса? В противном случае я не могу отправить маму и Ками туда. Он пойдет за ними, чтобы добраться до меня, – в моем голосе снова была слышна паника.
Рафаил положил обе руки мне на плечи.
– Я могу сделать лучше. Я могу защитить тебя, Шона, Ками, Майка, твою маму – любого, кто, по твоему мнению, будет в опасности. Защита будет с вами, куда бы вы ни пошли.
Я нахмурилась.
– Тебе разрешено делать это?
Разве это не противоречит его плану «не вмешиваться»?
Он вздохнул и при этом выглядел таким несчастным.
– Возвращение домой больше не так важно для меня. Защищать человечество гораздо важнее.
Я не знала, что сказать. Раньше Рафаил не собирался вмешиваться, поэтому он мог вернуться домой. А сейчас он отказывается от этого?
Михаил откашлялся.
– Арианна расскажи нам больше о сделке, которую ты заключила с Люцифером, когда дотронулась до светящейся кости.
Мои щеки горели от стыда, и я спрятала лицо в ладонях.
– Мне жаль, – слезы потекли по щекам. – Нужно было, чтобы Люцифер мне доверял, и он угрожал Ками. Я пыталась приблизиться к Гере, и… это казалось чем-то обычным, словно я просто согласилась помочь ему, но потом это превратилось в какое-то… заклинание.
Я рассказала им все, что смогла вспомнить.
– Какого цвета была кость, когда она светилась?
Все четыре архангела замерли в ожидании моего ответа. Я все равно никогда не забуду тот момент с клятвой.
– Она была темно-зеленого цвета, почти черного, – призналась я.
Михаил выругался себе под нос, и я округлила глаза от неожиданности.
Никогда не слышала от архангела таких слов. Должно быть все плохо.
– Я все испортила, да? – спросила я с дрожью в голосе.
Прежде чем Михаил успел что-то сказать и, вероятно, подтвердить, что я действительно все испортила, Рафаил вышел вперед.
– Ты сделала все возможное, учитывая обстоятельства.
Это был не ответ.
Я посмотрела на Михаила.
– Что это значит?
Он был прямолинейным и ничего не приукрашивал. Возможно, это сделало его дочь такой сильной, если слухи были правдивы.
Михаил посмотрел мне в глаза и тихо выдохнул.
– В конце концов, Люцифер вернется за тобой, и у тебя не будет выбора, кроме как помочь ему сделать то, что ты обещала. Он будет контролировать твое тело и разум, потому что ты согласилась на это.
Вот, черт!
Уриил, самый тихий из группы, внезапно вышел из тени.
– Возможно, все можно изменить. Ей придется сразиться с ним.
Михаил посмотрел на него с недоверием во взгляде.
– Сделка, заключенная с Люцифером по ее собственной воле? Кто на земле может с этим бороться?
Уриил пожал плечами.
– Я мог бы. Ты мог бы. Раф и Гавриил тоже смогли бы.
Михаил вздохнул.
– Мы ангелы. Мы равные Люциферу.
Уриил указал на меня.
– Она часть нас, часть его.
– Частично человек, – добавил Михаил, но черты его лица разгладились. Казалось, он смотрит на меня в новом свете.
– Я верю, что она сможет. С подходящим учителем, – предложил Рафаил. – Кем-то, кто знает слабость человеческого разума, но также обладает силой контроля над разумом, чтобы испытать ее.
Михаил приподнял брови.
– Хейвен? – теперь он потирал подбородок, явно заинтригованный.
– Да, Хейвен стала бы замечательным учителем, – признал Рафаил.
Михаил засмеялся, и комната наполнилась светом.
– Кто-то еще должен будет спросить у нее. Все, что я прошу ее сделать, встречается с закатыванием глаз и «ни за что, папа», – он произнес «ни за что, папа» с интонацией девочки-подростка, и это заставило меня улыбнуться.