Потом, уже на улице мы пробрались через целую толпу репортеров, в сети я видел новости обо мне и о том, что дело у меня громкое и имеет большой резонанс.
Мы погрузились в большой черный лимузин с наглухо тонированными стеклами и поехали в Большой Зал собраний Академии. Именно там должен был состояться суд.
Перед входом в это роскошное старомодное здание меня ожидала еще одна толпа репортеров и целая куча припаркованных машин.
Почему это так, я понял, когда вошёл в сам зал. Он оказался забит под завязку, буквально яблоку некуда упасть, а на первом ряду я увидел знакомые мне лица.
Здесь были и Соболевы, включая Марину и даже Бубуна, и Иван, и лейтенант Воронова, и мои партнеры по команде сборной по «горячему льду», и даже генерал-лейтенант Медведев, хотя нет, судя по погонам дядя Ивана получил звание генерал-полковника, Лера со своим отцом.
И конечно я увидел целую кодлу Волковых, куда же без них.
Я занял место рядом со своими адвокатами, и буквально через минуту раздался громкий звонкий голос:
— Встать, суд идёт!
Глава 24
Помимо ректора в зал вошли еще двое, при этом кто они, никто не знал. Еще одна странная традиция академии, двое из троих судей должны скрывать свою личность, а один нет, он был главным лицом и голосом суда.
Поэтому по левую и правую руку от ректора сидели две странные для меня фигуры в чёрных мантиях, а вместо лица и кистей рук у них были только туманные очертания. Смотрелось всё это очень пугающе.
Вслед за судьями сели и все остальные в этом зале. После дежурных фраз о начале процесса слово взял Борис Волков.
С его слов выходило что я напал в одиночку на целую группу студентов, а двоих попытался убить. За это Московский оберпрокурор потребовал ни больше ни меньше как лишить меня титула и вообще вычеркнуть из числа аристократов империи и посадить на двадцать лет.
Так-то его речь была намного более длительной, но выжимка из неё именно такая: лишить, исключить, посадить.
В качестве доказательств Борис Волков привёл видеозаписи, почему-то без звука. На них действительно было хорошо видно, как я напал на Волковых. И тут же раздался первый вопрос от ректора.
— Почему записи без звука, господин обвинитель? — Волков скривился, но промолчал, таков был порядок, все его титулы и регалии остались за дверью, сейчас он просто «господин обвинитель».
— Дело в том, что господин Соболев, вернее, к сожалению, отсутствующая здесь Оксана Нахтигаль, привела в действие артефакт «сфера отрицания», который повлиял на работу камер наблюдения, и звук просто не записался. Но даже без звука видно, что Соболев напал на нескольких студентов и попытался их убить.
Помимо записей с камер у Волкова были еще и свидетели, правда все со стороны Богдана, часть из них не участвовала в той драке и формально они не являлись стороной конфликта, то что они из группы в которой Богдан назначен старостой, казалось, никого не волновало.
Впрочем, развалить это обвинение Котову удалось просто элементарно, он показал вторую часть информации, полученной от Нахааша, ту, где речь шла о моей силе. Да и профессор, выступивший в роли свидетеля подтвердил это под воздействием дара Волкова, того, который заставлял говорить правду.
Ректор ничего не сказал, но было понятно, что обвинение в попытке убийства мне уже не грозит. А вот следующим были обвинения в попрании дворянской чести и нападении. Здесь всё оказалось намного сложнее.
Суду практически сразу стало понятно, что речь об оскорблении как Леры, так и меня, слова Богдана хоть и не записали камеры, но воспроизвели как свидетели, так и потерпевшие с обвиняемым. Притом и обвинитель, и адвокат не просили воспроизвести слова буквально, и почему адвокат и обвинитель ничего не говорили про оскорбления Богданом императорской армии в моём лице, я не понял. Как по мне, это было важно.
Поэтому я тихонько спросил об этом Котова, когда он закончил опрашивать свидетелей.
— Потому что это не нужно никому, анимаг рода, глава которого только что стал московским оберпрокурором оскорбляет армию, и фактически императоров. Вечером перед процессом меня лично посетил господин канцлер и попросил не использовать эту информацию, она может привести к непредсказуемым последствиям. Тем более что это он предложил кандидатуру Волкова на роль оберпрокурора.
— Ага, Грифов боится последствий, а мне из-за этого сидеть.
— Не переживайте, всё под контролем. Плюс И Волковы, и Грифовы будут в долгу и у вашего рода, и у моего. Сейчас вы фактически враги, но кто знает, как может измениться ситуация.