Ночные кошмары… Карли проснулась поздно ночью в воскресенье от собственного крика, резко звучавшего в ушах. Минуту она не могла понять, где находится, не могла вспомнить ничего, кроме чувства ужаса, но постепенно уютные, знакомые очертания гостиничного номера вернули ее, успокаивая, к действительности. Карли лежала в постели, ее сердце колотилось, кожа была влажной, дыхание затрудненным, а широко открытые глаза смотрели в потолок. Впервые в ее снах было нечто большее, чем страх. Там были крики, не те, которые разбудили ее, а крики внутри сна. Там был ужас, парализующий, иссушающий душу ужас. И полные слез мольбы: пожалуйста, Боже мой, пожалуйста, Боже мой, пожалуйста, Боже, пожалуйста…
Пожалуйста, что? Не дай мне умереть? Ей приснился несчастный случай? Несомненно, она была в ужасе, когда увидела другой автомобиль, пересекающий перекресток. Несомненно, был момент, когда она поняла, что столкновения не избежать, и вскрикнула в ужасе. Несомненно, было мгновение, когда она думала, что умрет, и пыталась молиться.
Торговалась ли она, как делают некоторые люди? Пожалуйста, Боже, если ты оставишь меня в живых, я больше никогда, не буду плохой, никогда никого не обижу, никогда никого не унижу.
И когда она выжила, не превратилась ли она в кого-то еще, чтобы выполнить условия этой сделки?
Карли медленно откинула одеяло и опустила ноги на пол.
Как обычно, ее ночная рубашка промокла от пота. Дрожа, она достала халат и уже завязывала пояс, когда раздался стук в дверь.
— Лора! То есть Карли!
Это была Хэзел, владелица гостиницы. Комната, которую она со своим мужем занимала, находилась напротив номера, где жила Карли, не так далеко, чтобы они ничего не услышали.
Карли открыла дверь, пытаясь пригладить рукой волосы.
— Извините. Я не хотела беспокоить вас.
— Что случилось?
— Это только плохой сон. У меня иногда бывают кошмары.
— Я не могу вам помочь?
— Все хорошо, извините.
Хэзел вытянула руку и коснулась большим пальцем теней под глазами у Карли.
— Постарайтесь подольше поспать. Вам обязательно нужно выспаться.
— Я постараюсь, — Карли закрыла дверь и снова заперла ее.
Взяв другую ночную сорочку, она прошла в ванную, сбросила халат и замочила рубашку. Бросив взгляд в зеркало, она задержалась, стянув с себя сорочку, и минуту просто смотрела. Она была стройной; ее грудь не была ни слишком маленькой, ни слишком большой, талия не была слишком узкой, у нее были красивые ноги. Да, ее тело было красиво, но не настолько, чтобы мужчины сходили по нему с ума, не настолько, чтобы соблазнить мужчину — любого мужчину — против его воли. Особенно такого мужчину, как Бак Логан. Интересно, какую надо иметь внешность, чтобы ошеломить такого мужчину, размышляла Карли, натягивая свежую ночную сорочку.
Радующую?
Возбуждающую?
Умиротворяющую?
Карли размышляла от случая к случаю, какой была ее интимная жизнь до аварии. Было ли у нее нечто большее, чем обычные свидания? Был ли у нее кто-то особенный? Нравилась ли она мужчинам, которые ухаживали за ней? Или она была как дама, оставшаяся без кавалера, скромная и застенчивая?
Карли никогда не могла себе представить, что она могла быть такой женщиной, какую описывал Бак Логан. Очаровывающая. Соблазнительная. Неотразимая. Это предположение было опьяняющим для женщины, которая однажды забыла, как надо целоваться, как люди любят друг друга.
Потом пришло воспоминание о том, что он сказал в субботнюю ночь, лишая ее самого маленького удовольствия, которое Карли испытывала от этих мыслей: «Ты была как болезнь, которая проникла в самую душу».
Опускаясь на коврик ручной работы перед ванной, Карли тоже чувствовала себя больной. Закрыв лицо руками, она вновь вспомнила о своем кошмаре. Может быть, она неправильно его истолковала? Может быть, она грезила о несчастном случае, а ее вопль был рожден не страхом смерти, а, наоборот, страхом выжить? Может быть, ее молитвы были не просьбой выжить, а, напротив, мольбой о смерти? И Бог оставил ей жизнь, стерев из ее сознания все воспоминания…
С горьким чувством Карли вытерла слезы. Все: врачи, медсестры, ее друзья — расценивали ее выздоровление и возвращение к жизни как чудо. Но не было ли это все для того, чтобы она вернулась в Новер другой женщиной, — счастливой, доброй, уравновешенной, и узнала ужасную правду о себе той, которой была раньше? Теперь она должна оставить всякую надежду найти покой. Но зато она может смотреть Баку в лицо. Она сделала его жизнь невыносимой. Она ничего не дала ему, кроме боли. Она почти разрушила его, и он никогда не простит ее. Но теперь она снова здесь, в его жизни, столь изменившаяся, и ее влечет к нему. Женщина, которой он нравится. Женщина, которая находит естественным заботиться о нем и любить его.