— Ваш орден может быть и получает от этого некую выгоду, но пока что Офелия находится в неудобном положении. На севере вот-вот произойдёт тяжёлое сражение, а на юге стало слишком много патрульных кораблей, судя по из радиопередачам. И мы вот тут, — она ткнула пальцем на карту, в район на юго-востоке от столицы Сфорца. — А наш эсминец, кому мы должны были передать Долла, был сбит и уничтожен.
— Сколько кораблей нашего флота курсируют над Сфорца?
— Четыре. Мало. Из них два эсминца и один лёгкий крейсер.
— То есть мы сейчас — самая грозная сил в небе?
— ДА! А не транспортные лайнеры для VIP-персон.
— А что Синод?
— Синод считает, что время скоро придёт. На мой взгляд там стало слишком много горячих голов, у которых чешутся руки.
— Но сейчас точно не время. Зима уже скоро, перелёты будут даваться с трудом. Офелия не будет доковать в одном из Чертогов?
— Будет, но потом у нас одно важное дело. Думаю, от своего снайпера Вы слышали о главе разведки короля, некоем Горации.
— Я слышал только то, что он крыса.
— Без понятия, кто он, но в его руках сильная разведывательная организация, которая уже не раз ставила нам палки в колёса. Однако, его голова — это вершина айсберга. Под ней стоит множество людей, готовых не умереть за идею, а убить за неё. Синод хочет нанести непоправимый урон по этой государственной машине короля.
— И вот тогда…
— И вот тогда, — кивнула Генриетта. — Патрио Милития уже готовы.
— Как и все наши друзья, — Вебер сжал челюсти, процедив это.
Последняя война готовилась совершить новый, ещё более страшный виток. Фанатики-добровольцы, собранные для “крестового похода”, профессиональные военные корпорации, боевые ордена, какая же это будет война. Во истину, Последняя.
— Итак, наша задача — Гораций?
— Лично Ваша — да.
— А что потом?
— Продолжите работать на флот, если не хотите присоединиться к своим друзьям-Стрелкам, на земле.
— Это будет решено нами между собой. Мы — Вольные Стрелки.
— Очень лестно, наверное, быть одним из вас.
— Спасибо, — натянуто оскалился Веб. — Озвучте задание, господин коммодор.
— ВНИМАНИЕ ВСЕМ! ОБНАРУЖЕНА ГРУППА ВРАЖЕСКИХ КОРАБЛЕЙ!
— Потом скажу, — бросила на ходу коммодор, пулей вылетая из кабинета в сторону капитанского мостика. — Сегодня обойдёмся без вас.
***
— Эсминцы, пеленг 30, приближаются, сэр! — доложил старпом. — Ваши приказания?
— Развернуться правым бортом, башенные и казематные орудия к бою! Уничтожим их. О нас уже стало известно.
— Так точно, сэр!
Корабль начал медленный манёвр разворота для бортового залпа казематных орудий, башни ГК неотвратимо поворачивались в сторону эсминцев.
— Приоритетная цель — эминец в голове конвоя. Башенные орудия, залп по готовности.
— Так точно, — ответили по внутренней связи.
На лице Генриетты появилось хищное и злое выражение, которое ещё больше усиливалось из-за её шрамов. Вот то, ради чего была создана Офелия и сама коммодор. Отдать приказ и увидеть, с грохотом начинают говорить орудия главного калибра. Голос Благословенной Леди полон праведного гнева.
Вебер в это время на всякий случай взял из арсенала оружие для себя и Эрики. Та всё ещё оставалась с Амелией, успокаивая её.
Эсминцы решили принять бой, рассчитывая на своё количественное превосходство. Их было четверо, быстрые и маневренные, они планировали сковать Офелию в ближнем бою, не давая возможности использовать свои башни.
Однако они начали нести потери уже в самом начале боя. Пара пристрелочных залпов по головному кораблю пришлись очень удачно в его носовую часть, которую разворотило, на корабле начался пожар.
— Отличная работа, казематные орудия правого борта — добить цель, ГК, перенести огонь на следующий корабль!
Корабли противника стали вставать в две колонны, чтобы обступить Офелию с обеих бортов, не давая башенным орудиям быстро переносить огонь на другие цели. Генриетта смотрела на это с усмешкой. Сейчас они попадут в зону обстрела двух рядов казематных орудий, и те вышибут из них остатки глупости, с которой они решили атаковать Офелию.
***
— О, сегодня Вы не одна, госпожа Кайндхарт, — заметила канонисса Женевьева. — Как зовут тебя, дитя?
— Амелия Бжижек, очень приятно… — девушка неловко склонила голову, пряча руки за спиной.
— Что привело тебя сюда?
— Эрика сказала, что здесь можно обрести покой и найти ответы на тяжёлые вопросы. А у меня, кажется, они все такие.
— Ты сметена, дитя. Ужасные испытания, что выпали на твою долю оставили следы не только на теле, но и в душе. Скажи, ты веришь во что-нибудь?
— Не знаю. Я с трудом верю даже в то, что жива.
— А ты веришь, что мы можем тебе помочь?
— Эрика сказала, что можете. А ей я верю.
— Что ж, тогда, давайте пройдём в молитвенную.
— Я не верю в бога…
— Молиться можно кому угодно, в кого ты веришь. Ибо было сказано “Человек имеет право верить во всё, что даёт ему силы”.
— Это тоже цитата из Книги о Добродетелях?
— Да.
— Я сейчас читаю её. В ней много мудрых мыслей.
— Если они тебе подходят, то почему бы не верить в них? Жить добродетелями — это великое благо.
— Я понимаю. Но…я не хочу возвращаться туда, — она указала вниз, подразумевая войну.
— Никто не в силах отправить тебя туда без твоего желания. У тебя всегда есть выбор.
— Я бы хотела в это верить. Но это сложно.
— Просто тебе нужно время. Если вы не против, давайте прочтём литанию Ясного Взгляда. Считается, что именно она помогает открыть для себя новые пути, которые были скрыты тьмой неопределённости.
— Да, пожалуйста, научите меня… — кивнула девушка.
Они прошли в небольшую комнату, обставленную очень аскетично. Тут были всего пара стульев, несколько циновок и подушка для сидения на полу. Канонисса выбрала для себя циновку, Эрика села на стул и взяла в пальцы чётки. Амелия села на циновку, прислонившись к стене спиной.
— Я начну, — сказала Сестра и стала нараспев читать длинные слова литании, после первого раза к её голосу присоединились и девушки. Литания текла, как ручей, иногда замедляясь, иногда ускоряясь, в ней были переливы и затихания. Эрика чувствовала, как её сознание медленно очищается от мыслей последних дней, словно бегущая вода забирала с собой все тревоги и волнения, омывая усталый разум, давая волю закрытым чувствам.
Реальность настолько померкла и исчезла, что очнуться от транса Эрике помогла лишь Женевьева. Для неё не составляло труда контролировать себя и входить в транс одновременно. Амели проснулась от медитации совершенно иной. Она улыбалась, голос её был твёрд и воодушевлён.
— Я поняла! — радостно возвестила она. — Я поняла, что хочу сделать! Я поняла дорогу, чтобы идти.
— Поделись же с нами своим открытием, — попросила Канониса.
— Я хочу стать сестрой Эрике. Когда мы читали литанию, её голос успокаивал меня, словно гладил по голове. Да, не будет мне родной сестрой, но я чувствую, что мы можем быть сёстрами по духу!
— Ммммм, сестринская связь — это очень серьёзно, — заметила женщина. — Это непростое решение, которое принимается сгоряча. Если ты имеешь ввиду церемониал сестринства, который распространён у нас в Союзе, то это испытание ваших уз на прочность, на доверие, на искренность. Ты пока не готова к этому, и Эрика тоже, судя по всему. Так что твоя дорога будет полна трудностей.
— Я верю в это, — твёрдо произнесла Амелия.
— Тогда, подожди немного. Твоя дорога должна будет проверить тебя на стойкость и искренность чувств к госпоже Кайндхарт. Госпожа Эрика, а что думаете Вы об этом?
— Не знаю. Мне тоже нужно время для осознания всего этого. Думаю, что к концу докования, я смогу понять свои чувства. Но для этого мне надо будет провести ещё много медитаций.
— Сейчас у нас есть время. Офелия снова в Чертоге. Тут есть отдельный храм, в котором гораздо лучше думать о таких вопросах.
— Спасибо Вам, Канониса.
***
— Твёрдая земля, наконец-то, — проворчал Рокассио. — И можно напиться.
— Стареешь, друг. Раньше ты не рвался к кабак сразу после приземления, — заметил Вебер.