Влад продолжал невозмутимо обнимать ее, она чувствовала на щеке его горячее дыхание. Лифт, поднимающийся по шахте в обесточенном здании, его, казалось, не смущал. Но потом он вдруг шепнул Юле на ухо:
– Беги…
– Что? – переспросила она, удивленно поворачиваясь к нему.
И едва не заорала, увидев лицо Влада: вместо красивых серых глаз, только что смотревших на нее с такой теплотой, зияли пустые черные глазницы. Юля дернулась, пытаясь высвободиться из его объятий, а Влад и не думал ее удерживать, его руки уже были заняты. Он замахнулся, сжимая в ладони огромный нож, и с силой ударил Юлю этим ножом.
Или только попытался ударить, потому что прежде, чем лезвие коснулось ее тела, она дернулась еще раз и наконец проснулась, тяжело дыша и тревожно озираясь по сторонам в темной комнате.
«Сон. Всего лишь сон», – подумала Юля со смесью облегчения и сожаления.
А мгновение спустя на телефоне сработал будильник.
Утренняя рутина закрутила Юлю, заставляя временно забыть о тревожном во всех смыслах сне. Мама торопилась и торопила Семку, а тот капризничал, заявляя, что не хочет кашу, а хочет бутерброд с шоколадно-ореховой пастой, хотя прекрасно знал, что такие лакомства – не для утра вторника. В конце концов они сторговались на каше и бутерброде с колбасой.
Сама Юля пока сонно пила утренний кофе с ржаным хлебцем. Она недавно решила, что надо бы все-таки похудеть к Новому году, поэтому купила себе всякой правильной еды в виде хлебцев и обезжиренных йогуртов, но последние утром с кофе совсем не лезли в горло. Она старалась не привлекать к себе внимание и прятала взгляд, чтобы мама не заметила странную аномалию, происходящую с Юлиным глазом.
Это началось чуть больше месяца назад. Сначала на обычно серой радужке правого глаза появились три тонкие коричневые прожилки. День тогда у Юли выдался непростой, к вечеру она валилась с ног от физической усталости и нервного перенапряжения, к тому же глаз не болел и не чесался, поэтому она просто махнула на него рукой, решив, что само пройдет. Не прошло. Наоборот, пару недель спустя Юля заметила, что аномалия не только не исчезла, но, наоборот, усугубилась: прожилки стали шире. Если так пойдет дальше, вскоре ее глаз будет напоминать знак радиационной опасности.
К счастью, у мамы было полно дел, беседы «глаза в глаза» у них никогда не были в привычке, поэтому пока удавалось странную проблему скрывать. Да и не ощущала Юля ее как проблему: глаз по-прежнему не причинял дискомфорта, в течение дня она сама умудрялась забыть о странном изменении, пока не оказывалась у зеркала или ей не напоминала Галка, с которой они с недавних пор общались чаще всего.
– Юль, после занятий сможешь съездить с дядей на бабушкину дачу? – неожиданно спросила мама.
Дремлющая над чашкой кофе Юля вздрогнула от неожиданности, но мысленно порадовалась тому, что мама облекла это в форму вопроса. Еще месяц назад ее слова прозвучали бы как распоряжение, но не так давно Юля набралась смелости и все же обратила мамино внимание на то, что она давно не ребенок, временем которого та может свободно распоряжаться. Она учится и работает, у нее могут быть свои планы и договоренности с друзьями, и она имеет на них право. Помогать она не отказывалась, но попросила согласовывать с ней ситуации, когда ее помощь будет нужна.
– А зачем туда ехать? – уточнила Юля, взглянув на маму только мельком.
– Дедушка приболел и не может вести машину, а бабушке неймется забрать оттуда посуду, чтобы как следует перемыть ее в домашних условиях. Никита согласился съездить, но ты же его знаешь: половину возьмет того, чего не нужно, а чего нужно – не возьмет.
Юля понимающе кивнула. Дядю Никиту она искренне любила, но его неорганизованность хорошо знала.
– Думаю, да, смогу. У Влада я вчера прибралась и еды приготовила, так что до завтра я едва ли ему понадоблюсь. А что нужно забрать-то?
Мама на ходу перечислила требуемое, и Юля очень надеялась, что она сама ничего не забудет и не перепутает. Ведь с бабушки станется отправить их с дядей на дачу во второй раз.
В колледже воспоминания о странном – одновременно пугающем и смущающем – сне вернулись, поскольку учеба на бухгалтера никогда Юлю особенно не увлекала, и во время занятий она часто мысленно переключалась на другие темы. Но большой ошибкой было рассказать о нем во время перерыва Галке. Та с присущей ей категоричностью моментально все «расшифровала»:
– Это же элементарно, Ватсон! Нож – классический фаллический символ. Ты хочешь своего соседа, но возможная близость с ним тебя пугает, поэтому подавленные мысли о ней перерождаются в кошмары.