Алехандро на миг закрыл глаза, прежде чем снова взглянуть на нее.
— Это бизнес…
— И как? Ваш бизнес был сегодня успешным? — вызывающе спросила она.
— Увы, нет. — Алехандро наклонился вперед, чтобы снова наполнить вином свой бокал. Состояние расслабленности, которое он испытывал мгновение назад, исчезло. — Филиппе продолжает вести себя… уклончиво… — с мрачным выражением на лице неохотно пояснил Алехандро.
— Вероятно, вам тоже следовало бы проявить несговорчивость, — заметила Брин, чувствуя, что снова теряет боевой дух и чем дольше она пребывает в обществе Алехандро, тем слабее становится ее гнев и сильнее ощущается возбуждение.
Алехандро вопросительно поднял темные брови.
— Прошу прощения?
— Этот прием обычно очень эффективен в отношении скучающих учеников. Чем дольше я не обращаю на них внимания, тем больше им хочется, чтобы я это сделала, — пояснила она.
Несколько мгновений он смотрел на нее озадаченно, затем улыбнулся.
— А вы кричите на своих учеников так же, как и на меня?
Она кричит на него? Пожалуй, признала Брин, поморщившись.
— Нет, на них я не кричу, — усмехнулась Брин.
Алехандро выразительно изогнул брови.
— Только на меня?
Что тут сказать? Увы, да — только на него.
Несмотря на то, что Брин была рыжеволосой, она никогда до этого не выходила из себя, была спокойным человеком, не подверженным резкой смене настроения. По крайней мере, так она о себе думала. Кричать на учеников означало бы потерять контроль над ситуацией.
К сожалению, она потеряла контроль над ситуацией с Алехандро Сантьяго с того момента, как суд решил в его пользу вопрос об опеке над Майклом.
— Вы действуете мне на нервы, поэтому…
— Только так я действую на вас, Брин? — Алехандро поставил свой бокал и медленно поднялся.
В глазах Брин вспыхнуло беспокойство, когда он, бесшумно ступая, направился к ней, словно хищный зверь, приближающийся к своей добыче. Пульс ее участился.
Алехандро остановился всего в нескольких дюймах от того места, где как вкопанная стояла Брин. Он не касался ее… Впрочем, этого и не требовалось.
Его высокая, широкоплечая фигура, когда он стоял так близко, заслоняла все вокруг. Брин ощущала только его тело и теплое дыхание.
— Да, Брин? — хрипло повторил он вопрос.
Она с трудом сглотнула.
— Я не понимаю, что вы имеете в виду…
— О, да! Думаю, вы понимаете это слишком хорошо.
Брин почувствовала его истинно мужской запах, вызывающий желание касаться его, ласкать его сильные плечи, легкими прикосновениями пройтись по груди, спуститься к плоскому твердому животу… Ей хотелось притянуть его голову к себе, слиться с его телом… она хотела… она жаждала почувствовать его напряженную плоть, коснуться ее, хотела, чтобы он касался ее тоже, чтобы…
— Вы чувствуете это слишком хорошо, не так ли? — Голос Алехандро был хриплым.
— Чувствую что? — спросила ослабевшая Брин.
Но она знала. Знала!
— Вы знаете, — тихо произнес Алехандро. Он взял ее за подбородок, поднял лицо и глубоко заглянул в синие глаза. — Вы знаете… — снова повторил он, удерживая ее в плену своих серебристых глаз; его губы были всего в нескольких сантиметрах от ее губ, — что у вас очень красивые ноги?
Это было совсем не то, что ожидала услышать Брин, и она молча и недоуменно смотрела на него, не мигая.
Но вот она моргнула, раз, другой. И нахмурилась.
— У меня красивые ноги? — переспросила она с оттенком недоверия.
— Да, — прошептал Алехандро, и его губы медленно завладели ее губами.
Брин качнулась к нему, ее руки наконец-то легли на широкие плечи, которые на ощупь оказались еще более мускулистыми и сильными и в то же время неожиданно теплыми и очень… надежными. Где-то в ее горле возник стон, когда Алехандро языком раздвинул ее губы и углубил поцелуй. Он обнял ее и теснее прижал к себе.
Она чувствовала его возбуждение. Поцелуй стал более глубоким, более страстным. Движение его языка порождали влажный и требующий утоления жар меж ее бедер.
Алехандро поднял Брин на руки, сделал несколько шагов и положил на траву, еще теплую от дневного солнца. Он лег рядом с ней и, приподняв голову, посмотрел на нее. В последних лучах заходящего солнца волосы Брин казались огненными на зеленой траве, глаза приобрели оттенок бездонной синевы, губы припухли от его поцелуев.
Не отрывая взгляда от этих губ, Алехандро склонил голову и вобрал нижнюю губу Брин в тепло своего рта. Он не смог сдержать стон, почувствовав трепет отклика в хрупком теле женщины.
Алехандро снова поднял голову, удерживая взгляд Брин, и потянулся к пуговицам на ее платье. Его взору открылись обнаженные, не сдерживаемые бюстгальтером груди, и он уже не мог отвести взгляда от полных, совершенных по форме полушарий с сосками, дерзко демонстрирующими ее возбуждение и словно умоляющими поцеловать их.
Брин ахнула, и ее тело изогнулось, когда она почувствовала первое прикосновение губ Алехандро к своей обнаженной груди. Его язык попробовал сосок на вкус, подразнил его языком, потом он легонько прикусил твердую горошину зубами, втянул в теплую глубину своего рта и стал нежно посасывать ее.
Брин не могла думать, не могла видеть, не могла чувствовать ничего, кроме того наслаждения, которое доставлял ей Алехандро. Его рука завладела второй грудью, большой палец стал поглаживать сосок в едином ритме с движением губ и языка. Она почувствовала, как волна желания захлестывает ее, и в нетерпеливом ожидании раздвинула бедра в приглашении.
Внезапно Алехандро навис над ней. Он смотрел на Брин сверху вниз горящими от желания глазами.
— Скажи мне, чего ты хочешь, Брин, — хрипло приказал он.
— Алехандро…
— Скажи, — со страстью повторил он и, опустив голову, продолжил сладкую пытку.
Брин задрожала, выгнулась под ним, обеими руками удерживая его голову у своей груди.
Именно этого сигнала и ждал Алехандро.
— Ты хочешь, чтобы я занялся с тобой любовью, Брин? — настойчиво спросил он.
— Да…
Брин ничего и никогда не желала сильнее этого. Ее ногти вонзились в его плечи, сердце билось так громко, что, казалось, Алехандро должен был слышать его стук.
— Я…
— Тсс! — Внезапно Алехандро замер и настороженно прислушался. Глаза его сузились. — Я слышу машину.
Он перекатился на траву, освобождая Брин от тяжести своего тела, и поправил ее одежду, прикрывая наготу.
Что он услышал? Машину?
Брин ничего не понимала. Еще мгновение назад Алехандро касался ее руками, ласкал губами и языком, полностью отдаваясь наслаждению. Ее собственное тело трепетало под ним в ожидании наивысшего удовлетворения.
Она ничего не слышала!
В отличие от Алехандро.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
— Кто?..
— Неважно, — резко произнес Алехандро и поднялся.
Теперь уже и Брин отчетливо слышала приближающуюся машину.
Алехандро же еще не понял, сожалеть ему или радоваться этой внезапной помехе. Заняться любовью с Брин Салливан — а это именно то, чего ему хотелось больше всего на свете, — было плохой идеей. Это было бы самым большим безрассудством в его жизни.
Еще большим, чем его связь с Джоанной несколько лет назад.
Еще большим, чем его женитьба на женщине, которую он не любил и которая не любила его.
Алехандро холодно посмотрел на ошеломленную, притихшую Брин.
— Поскольку у нас, похоже, вот-вот появится компания, думаю, вам следует прикрыться, — быстро произнес он.
Шок, который испытала Брин, почти прошел. Прохладный ночной воздух остудил ее влажное тело, и она, испытывая к себе глубокое отвращение, начала застегивать пуговицы на платье дрожащими пальцами.
Что это было?
Как она допустила это? Почему позволила этому произойти?
Потому что она хотела Алехандро до безумия. И кроме этого желания, в ее душе и теле не существовало больше ничего. Она стала воском в его руках, ее тело до сих пор трепетало от неудовлетворенного желания, груди болезненно ныли, а горячая пульсация между бедер говорила о том, как была близка Брин к тому, чтобы окончательно утратить контроль над собой.