Поговорив с Кастулом ещё немного, я отправился в ставку Флавия Аэция. Главнокомандующий сидел в окружении своих прежних помощников, к которым присоединились также новые офицеры с пурпурными плащами. Очевидно представители Византии.
Завидев меня, он поднялся и дружески раскинул руки.
– Алексиос Деций, вот так встреча! Какими судьбами вас вновь занесло к нам?
Мы пожали друг другу руки, после чего Аэций представил меня остальным. То, что сам Флавий Аэций удостоил кого-то такой честью, не ускользнуло от любопытных глаз византийских гостей. Завидуйте, господа!
Мы прошлись немного, поговорили о ситуации на фронте. В принципе Аэций не сказал принципиально ничего нового, лишь расписал всё более детально. В конце концов я решился спросить то, ради чего приехал.
– У меня есть просьба. Я вижу, что вы ещё не распустили армию, однако учитывая, что сражений более не предвидится, я хотел бы забрать свою гвардию.
– К чему такая спешка? – удивился главнокомандующий.
– Не стану утомлять подробностями, скажу лишь, что пока шла война, некие недоброжелатели решили воспользоваться отсутствием моих солдат и устроить переворот.
– Что? – Лицо Аэция вытянулось. – Аттиан снова взялся за своё? Или это его прихвостни? Им что, недостаточно моего решения?
– Нет, в этот раз не они, этих недругов я взрастил, к сожалению, сам.
– Что же, понимаю, – мой собеседник кивнул головой, – такое иногда случается. В таком случае я отпускаю Кастула с его легионерами, пусть наведут там порядок. Ещё раз повторю, что мне было приятно иметь с тобой и твоими людьми дело, надеюсь в следующий раз увидеть больше таких солдат в своей армии.
– Спасибо, – улыбнулся я, – непременно увидите!
Горизонт пылал багровыми сполохами и дорога вела именно туда. Наши кони неслись, как сумасшедшие, и сумасшедшие всадники слились с ними в одно целое. Брунхильда припала к седлу, её волосы развевались по ветру, разорванная одежда открывала грудь и босые ноги до самых бёдер. На мне тоже были какие-то лоскуты – ветер, бьющий в лицо, не давал одежде удержаться на теле.
Воительница протянула руку вперёд и что-то прокричала. Я не слышал ни слова, но понял её сразу: там, впереди враги! Мы настигаем их! Меня переполнял восторг предстоящей битвы, я подгонял и без того взмыленного коня.
Пора! Мы выскочили из сёдел и стали на землю. Теперь на девушке был лёгкий доспех, в одной руке меч, в другой длинный нож. Я тоже успел облачиться в доспехи и вооружиться. Брунхильда весело, ликующе посмотрела на меня, махнула рукой с мечом, и мы ринулись в бой.
Ах, как лихо мы врубились во вражеские ряды! Как уверенно, чётко, слаженно работали наши мечи! Как сладостно нам было слышать крики поверженных и разбегающихся от нас врагов! Мы снова победили, мы самые лучшие здесь, и против нас бессильны любые недруги!
А вот и костёр возле большой палатки, стол, уставленный кувшинами с мёдом и блюдами с мясом. Как хочется пить после жаркой схватки! Я осушаю целый кувшин, моя подруга поступает так же. Хочется есть, но это подождёт. Другой, более сильный и властный голод заставляет нас отбросить оружие и соединиться в жарких, словно только что закончившийся бой, объятиях.
А потом нас опять ждут наши кони, и мы вновь помчимся вперёд, и ветер станет разрывать наши лёгкие, из которых будет рваться дикий, нечеловеческий клич: «О-о-оди-и-ин!!!»
Я вскочил спросонья, замотал головой – в лагере своих легионеров, в личной, положенной мне по статусу палатке, на походной кровати. Брунхильда, стоя у входа, смотрела на меня со странным выражением грустной ласки, что было для неё совсем нехарактерно.
– Что ты здесь делаешь? – хрипло спросил я, приходя в себя.
– Пришла попрощаться… Тебе приснился страшный сон?
– Н-не знаю… Странный сон, красивый, но не страшный. Там были кони, сражения, ветер. Там была ты…
– Бедный мой ярл! Ты совсем запутался, нельзя всё так усложнять… Помолчи, – она подошла к кровати, прикрыла мне рот ладонью, наклонилась к моему лицу, закрыв его своими волосами, – помолчи ради всех богов!
Потом мы лежали обнявшись, прильнув друг к другу, и говорила она, а я больше молчал.
– Я встретила своих почти земляков, они наёмники в войске вашего византийского императора. Их тоже отпускают домой и я ухожу с ними. Они идут в мои края, я не потеряюсь там. Мне было интересно у вас, но потом наскучило. Вы совсем другие, у вас иные боги и иные люди. Ты – ярл огромного острова, но совершенно не умеешь им управлять, хотя и храбр в битве. У нас бы ты не пробыл ярлом и недели. Такие нерешительные правители в наших краях не живут долго. Даже к себе в кровать я тебя положила чуть ли не силой. По-нашему, ты должен был взять меня ещё тогда, когда я пришла к тебе в кабинет, а ты стал меня уговаривать вести себя прилично, – она фыркнула, – но всё равно, что-то в тебе есть, ты не совсем похож на других. Наверное, поэтому я тебя и полюбила…