— Что с тобой? — сквозь сон пробормотал муж. — Опять страшилки по ночам смотришь. Испугалась?
— Нет, — сквозь зубы прошипела я.
Такая у меня манера отвечать на ночные вопросы. Бубнить себе под нос, не открывая глаз, чтобы не упустить Тень Сновидения.
На этот раз меня выкинули из Сновидения, не дав шагнуть за Дверь. С треском захлопнули ее перед носом, не позволили даже понять, в каком пространстве я оказалась. При этом снабдив отказ энергетическим плевком. Но моя память цепко ухватила плоскую треугольную конструкцию, которая служила маяком и обозначала вход в то неопознанное энергетическое пространство. Первым моим импульсом было рвануться туда снова и разобраться, в чем дело. Почему меня там заранее так не любят? Потом пошла другая мысль, она притормозила необдуманный энергетический рывок, эмоции остановились, и я застыла в нерешительности. Мысль, посетившая меня, была такой: «А что если это были не «чужие», а «свои» ребята, которые подстраховали меня от ненужного шага и собственной глупости? Не дали шагнуть в неизвестность, поскольку я еще не готова и могу натворить там много глупостей».
— Хорошо, — сказала я себе, — сегодня я не буду ломиться в закрытую дверь, но я хорошо запомнила этот вход!
От этого решения стало легко на душе, и, закрыв глаза, я спокойно уплыла в мирное цветное пространство. Оно развернулось передо мной, мягко заполонив сознание, проникнув в сердце и обманув мой маленький никчемный ум. Я опять попадаю в знакомый до противности сновидческий план: школа, встреча выпускников. И такая тягучая, давно надоевшая нерешительность. В чем пойти, что надеть, какую обувь подобрать к одежде? Так хочется выглядеть красиво и достойно, чтобы одноклассники, все сразу, без лишних объяснений поняли — у меня все хорошо и я удачно прожила эту жизнь. А платья в шкафу — какие-то смешные и не мои, но надеть же что-то надо! Стараюсь внимательней выбирать, чтобы не напялить что попало. Какой-то старой памятью я помню свое появление на одном выпускном вечере — в дурацком платье и босиком. Так было неудобно!
— О, это нормальное, приличное платье. Покрой, правда, странный какой-то. Да и ладно. Главное — не голая и не босая! А вот и одноклассники стоят небольшими группками. Какие-то они молчаливые и странные. Прошло двадцать лет после школы, а они так молодо выглядят! Пытаюсь осознать, в чем нестыковка, но не хватает «внимания» на это. Оно растеклось по эмоциям, которыми я начинаю трогать почти застывшие фигуры. И проваливаюсь в бессознанку. Беспамятство.
Глава 3. Надоевшая история
Зачем я оказался здесь — одинокий и непонятый родными и друзьями? Что меня привлекло сюда, на эту планету? Такие серьезные вопросы я задавал себе постоянно, пока не вспомнил, как и за что попал сюда. После этого включилась еще большая агрессия к этому миру. Вспомнил, как был брошен на Землю, — словно в тюрьму, без права на освобождение.
У меня было человеческое имя, но звали меня — Орон. Я упал снова на Землю в 1100 году от Рождества Христова. После последнего побега с этой же планеты прошло всего 300 лет. Я попал в мужское тело, и вся моя ненависть нашла выход через меч. В Европе начиналась эпоха рыцарства, и поводов подраться на вполне законных основаниях было предостаточно. Род мой оказался не из бедных, и деньги, полученные в наследство, пригодились для долгих странствований. Собственно, из-за них я и получил стрелу в спину. Человек, которому я одолжил приличную сумму, решил, что дешевле будет нанять убийцу, нежели возвращать долг. Этот опыт надолго вошел в мое сознание, и впредь я старался не одалживать денег больше никому.
Каждая новая жизнь рождала новые страдания, не принося никакого облегчения. Сознание металось в поисках выхода из этой мышеловки и находило его в ненависти и разрушении. Много крови и много боли. Но ни кровь, ни боль так и не смогли заглушить потерю свободы, несчастье пропитало всю мою жизнь. Убивая себе подобных, я старался выместить личную злобу на ни в чем не повинных людях. И за это приходила кармическая расплата. Рождения становились все менее удачными, а возможности — все более скромными.
Так длилось до 1700 года, когда возникла мысль о религии как о пути в поисках истины и освобождения. Трехсот лет хватило, чтобы понять, что толком истины никто не знает, а слепая вера освобождения не приносит. Я принял решение отказаться от поисков готового знания и начать исследование этого вопроса самостоятельно. Так я оградил себя от всяких «голосов свыше» и земных учителей тоже, встав на путь прагматичного материализма.