– Вставай Марк, полдня спишь, – тряхнула меня за плечо Шора.
– У тебя сегодня важный день и все возлагают на тебя большие надежды, и скажу откровенно то, что произойдет сегодня вечером очень важно для меня, – глянула на меня девушка, таким взглядом которого я еще от нее не видел. Столько боли и надежды было в этих глазах. Что я даже забыл про свой сон, вода, пятно какое-то.
– Сделаю все возможное, встал с кровати я, окончательно прогоняя наваждение от кошмарного сна. – К тому же думаю, если у меня ничего не получится, живыми мы не уйдем, – сказал я и вышел, не дожидаясь ответа девушки. Когда я вышел, а точнее спустился с дерева, на котором был расположен дом, который нам с Шорой выделили, меня встретили лучи полуденного солнца, пробивающиеся сквозь листву. И так мне стало от этого легко, до того момента как я опустил свой взор на лесных онтисов занимающихся своими делами и скользившими по мне абсолютно безразличными взглядами.
– А где все? – задал я вслух вопрос, витавший в моей голове.
– А кто тебе нужен-то? – спустилась вслед за мной Шора.
– Ну, хоть бы провожатый, где я эту жабу вашу искать буду? – Немного стушевался я.
– Так она под деревом, которое не так просто из виду потерять.
– А наши тогда хоть бы где?
–Там же, идем Марк, не стоит заставлять их ждать.
– Если так уж ждут, могли бы кого-нибудь прислать, – пробурчал я.
– Тут так странно, – раздался в голове голос Пухли.
– Я уже не знаю, что странно, а что нет. Шортаков они пускают сюда, а своих гусениц нет, вот это я думаю странно.
К дереву, которое не так уж и легко потерять из виду, по словам Шору мы подошли через полчаса. Встречая по пути все тех же равнодушных лесных. А вот под деревом, занявшим весь доступный моим глазам горизонт и корни которого извивались как невероятных размеров змеи, уходящие под землю, и вновь выползающие из нее, стояла целая делегация. Точнее не под деревом, а под одним из изгибов этих корней.
– Мы уже начали волноваться, – пробасил Бар-Фаст.
– Тебе вон туда, – указал на уходящий под землю проход, Гул-Ждак.
– А, что со мной никто не пойдет?
Дружное молчание было моим ответом.
– Я ж там пятнадцать лет буду бродить, и вообще, раз Нхага так долго молчала, может вам и не надо с ней говорить.
Взгляд, которым одарил меня Бар-Фаст, пробирал до костей.
– Шучу, – поднял я руки в примирительном жесте и направился под землю.
Спиной я ощущал, что взгляды всех присутствующих сосредоточены на мне. Да это не то, что утром, лесные со своим безразличием. Ход оказался довольно просторным, хоть и не шел ни в какое сравнение с туннелями подземников. Все же тут было довольно просторно, на первый взгляд. А потом стало совершенно темно, редкие лучи, пробивающиеся сквозь дыры в потолке, разбавляли эту тьму. И как я должен не то что бы заговорить с этой жабой, а хотя бы найти ее. Сколько раз я спотыкался о камни корни и даже нечто живое, слава Темному я не разглядел эту живность и не счесть. Мысль о том, что бы просто посидеть тут и выйти, сказав, что ничего не получилось все чаще, посещала меня, особенно после очередного падения и разбитых в кровь рук. Такое ощущение, что эти препятствия сами подставлялись мне под ноги, потому как ничего не помогало ни то, что я шел аккуратно и прощупывал каждый шаг, ни то, что я шел, держась за стенку. Но вот появился еще какой-то источник света и это не как не могли быть солнечные лучи, подойдя ближе и ни разу не упав, я увидел клочок мха, росший на полу и источавший пурпурный свет. Дальше этого мха, как и светящихся грибов, было хоть отбавляй. И вот вроде бы одна напасть прошла, появилась вторая, в этих ходах появились развилки. В памяти всплыло, что в лабиринтах нужно всегда держаться левой стороны. Но в том, что эти ходы полностью рукотворны, я уверен не был. И с Пухлей ни как не поговорить не получается как бы я ни старался. Чертовы онтисы пустили бы его со мной, но нет.