— «Овечки»…
— Мы все из них выжали, так ведь?
— Ладно, я согласна насчет Гостя. Он — наша законная добыча, я в деле, хотя стоило бы заняться этим уродом, не раскрываясь. А что насчет девочки?
— Ну не бросать же ее!
— У тебя когда-нибудь была дочь?
— У меня были сыновья в прошлой жизни.
— То есть ты без понятия, каково это мужику растить девочку. Или ты рассчитываешь, что я засяду в Васнецовском поместье-ловушке, играя в мишень?
— Это было бы прекрасно, — ответил я честно.
Соня погладила меня ладонью по щеке.
— Я даже попробую на первых порах, но не хочу тебе врать, милый, я не создана для семейной жизни. Ну и я — охотник, в меня въелась привычка оставаться в тени.
— Но мы можем пока суть да дело пожить у тебя на даче? Особенно Оля, ее по любому надо прятать, адвокат прав.
— Конечно, и ты, и Оля можете жить у меня, пока ты не разберешься со своими неправильными делами. Но пойми, я не осуждаю тебя, просто не верю в двойную жизнь. Ты не можешь одновременно быть и помещиком Васнецовым, и «ужасом, летящим на крыльях ночи».
— Тот самый селезень мог, — попытался я превратить все в шутку.
— Никто в этом мире не знает Черного плаща, — сказала Соня грустно.
— Только мы с тобой, — откликнулся я в тон ей.
— Только мы с тобой, — Соня потерлась щекой о мое плечо.
Дома мы поужинали втроем, а потом Ольга ушла спать, а мы устроили совещание.
— Я вижу две возможности: ты можешь с утра отвезти девочку на дачу и там ждать. А я повидаюсь с адвокатом и свяжусь с вами. Что за проблемы он нам подкинет, можно только гадать.
— А если я тоже хочу знать, во что ты вляпался?
— Тогда мы с тобой идем к адвокату, а Оля скучает здесь.
— У нее есть твой ноут и Сеть, с чего бы ей скучать?
— Значит, не бросишь меня на произвол крючкотворов?
— Поиграю еще в мамашу-хлопотунью.
— Тогда после адвоката идем за покупками, — я потряс в воздухе запиской от смотрящего.
— Ну как тут отказаться? — Соня захлопала в ладоши.
Из своей комнаты вышла сонная Оля и тоже зааплодировала.
В десять ноль-ноль мы стояли на респешене. Долго ждать не пришлось, Аристарх Вениаминович выпорхнул откуда-то из недр офиса и после серии обязательных приветствий и рукопожатий потащил нас в уже любимую переговорную.
— Ситуация любопытная, — Доброжецкий азартно потер ладони, — еще вчера вы были в состоянии войны родов с бароном Вержицким, но уже сегодня мне, что само по себе интересно, пришло извещение о заморозке военных действий. Это временное прекращение огня, не обольщайтесь. Сам же барон предлагает встретиться сегодня в два часа дня в этом самом офисе и поговорить.
— А что изменилось за ночь? — спросил я, чтобы потянуть время, а сам попытался собрать мысли в кучку.
Я вообще плохо себе представлял, что за войны могут идти в правовом государстве, о чем и спросил адвоката, пожаловавшись на амнезию.
Уж не знаю, поверил ли он в эту «проклятую потерю памяти», но ликбез по обычаям российского дворянства устроил. Утомлять подробностями не буду, надо будет еще немного поискать в Сети эти самые подробности, но если коротко, то аристократы занимались в Российской империи, равно как и во всем мире, войной, государственной безопасностью и промышленностью. Что касается крупных и мелких (вроде меня) землевладельцев, то, конечно же, далеко не всякая земля давала право на дворянство, но были наделы, когда-то пожалованные Государем за особые заслуги. Вспомним святую троицу «армия-промышленность-госбезопасность». Эти уже назывались «родовыми землями», и несли с собой статус, который передавался по наследству. Были еще столбовые дворяне, им титул предоставлялся без надела.
Что касается войн, то аристократы — класс привилегированный, со своими «особыми правами» и вольницами. Так полиция не могла расследовать преступления дворян, для этого существовала своя спецслужба, государевы опричники, как их называли за глаза, а официально — САБ, то есть Служба Аристократической Безопасности.
Дворяне имени право защищать честь и имущество как лично на дуэли, так и с помощью войны родов. Следовало избегать лишних жертв среди «мирного населения». САБ после особо неприятных инцидентов разбирался в ситуации, выясняя, имелась ли причина для вооруженного столкновения, насколько были оправданы жертвы, а если не обошлось без побочного ущерба для людей или имущества, не относящихся к сторонам конфликта, то могли и применить меры, очень кстати неприятные для признанных виновными.