Когда все в комнате поздоровались и поручкались, а сабовский коршун дежурно поблагодарил за уделенное время, Добродецкий уточнил про документы и удаление их розыска, на что Артем Давыдович кивнул следователю, и Кравцов выложил передо мной книжицу паспорта, тоже красную, как и на моей родине, но с двуглавым орлом на обложке.
— Так или иначе ваша личность, Андрей Владимирович, установлена, так что мы взяли на себя приятную обязанность лично выдать вам документ. Перейдем же к делу.
Следователь включил запись на небольшой цифровой камере и задал первый вопрос:
— Вы — единственный свидетель, выживший в страшном инциденте в пансионате «Заря». Делу этому придан статус государственной важности, расследование ведется совместно комиссией Сыскного управления, которое я, Кравцов Прохор Петрович, сейчас представляю, а также Службы Аристократической безопасности, от лица которой присутствует граф Михельсон Артем Давыдович.
Коршун — настоящий граф? Я впечатлен. Хотя логично, дворянами должны заниматься дворяне. Тем временем Кравцов продолжил:
— Мы знаем, что на вашу долю выпали страшные испытания, возвращаться к тем событиям нелегко, и тем не менее нам важны любые детали, которые вы могли бы вспомнить, так что мы просим вас сделать это усилие.
Тут надо держаться тонкой линии, уверен, что такие монстры, как Марцевич и Михельсон могут улавливать ложь, возможно, и невзрачный Кравцов почувствует фальшь. Так что честность — лучшая политика.
— Я бы и рад помочь, но, к сожалению, травма, которую я получил, привела к потери памяти.
— Вы так стремительно покинули стены больницы, — вступил Марцевич, — возможно терапия могла бы принести плоды.
— Разве обязательно вести эту терапию в больничном режиме? Мое физическое состояние вполне удовлетворительное, стоит ли занимать ценную койку?
— Но могли бы и выписаться честь по чести!
— В самом деле, Андрей Владимирович, — встрепенулся Кравцов, — зачем сбегать из больницы?
— Разве это запрещено законом? — вмешался Добродецкий.
— Ситуация нетривиальная, но законов вы не нарушали. Но простая вежливость требует…
— Готов искренне извиниться перед персоналом больницы. Хотя бы в лице любезнейшего Евгения Михайловича. Готов также внести взнос на больничные нужды, которые, уверен, всегда велики.
— В последнем нет необходимости, — ответил Марцевич, — к счастью для всех горожан наше заведение полностью финансируется графом Нарышкиным. Но я все же хотел бы задать пару вопросов общего характера, чтобы убедиться, что травма не нанесла непоправимых повреждений.
— Российской Империей правит Рюрикович Иван Алексеевич, Иван Девятый. Год сейчас две тысячи двадцать четвертый от Рождества Христова, сегодня четверг, двадцать третье мая. Я не помню ничего о прошлом Андрея Васнецова, как это ни прискорбно, но это не делает меня невменяемым. И уж простите, Евгений Михайлович, но на полноценную экспертизу я не соглашусь, а поводов меня заставить у вас нет.
Марцевич примиряюще поднял руки.
— Я готов подтвердить вашу вменяемость. Вы вполне адаптированы к жизни в социуме. Но возвращаясь к событиям в «Заре», может быть, мы могли прибегнуть к специфическим мерам…
— На гипноз я тоже не соглашусь.
— Андрей Владимирович имеет право отказаться, — встрял Добродецкий, — надеюсь, все мы это понимаем!
— Ну же! — встрепенулся сабовец Михельсон, — наша встреча носит хоть и официальный, но сугубо дружеский характер. Сомнений в том, что вы — жертва, а не злодей, у следствия нет. Однако, мы очень просим ответить на несколько конкретных вопросов. Если сможете, конечно!
— Я постараюсь.
Кравцов продолжил допрос.
— Что вы помните о событиях в «Заре»?
— Бассейн с телами. Кровь везде. Я был сильно дезориентирован. Какие-то люди в белых халатах. Я бежал по коридору. Люди у машины во дворе стреляли. Все весьма обрывочно и неточно. Может быть, и вовсе мне что-то померещилось.
— Кроме мертвых, а также людей в белых халатах, вы кого-то видели?
— Не уверен, — тут мне стоило быть особо осторожным, сказать правду, не говоря ничего, — возможно в «Заре» была женщина. Но я не уверен.
Чистая же правда! Соня там была, хоть без меня, но это же частности! «Возможно, была».
— Как она выглядела?
— Я опять же не уверен. Возможно, у нее были темные волосы. Или парик. Не знаю, вряд ли парик.
— Она была за рулем той машины, на которой вы покинули пансионат?
— Кажется, за рулем был я. Да, точно, я вел машину.
— Эта женщина, она была среди тел в бассейне?
— Нет, в бассейне не было выживших кроме меня, я искал. Все были холодные, одеревеневшие.