— Давайте выберем, какая из трех выглядит лучше.
— Я бы рекомендовал этот Эдельвейс, австрийский внедорожник. Технически не хуже Баварцев, но салон поинтереснее. Да и загажен меньше. Химчистку уже провели. Сейчас машина числится за одним виртуальным автосалоном, и вы можете выкупить ее с вашего нового счета, что делает вас добросовестным покупателем, если вдруг что, хотя никакого «вдруг» не предвидится. Цена, разумеется, для своих, с крохотной наценкой за хлопоты к той сумме, что я вам за нее же и выплатил.
У меня в кармане завибрировал смартфон. Я попросил Маузера начать оформление, а сам, глянув на экран и убедившись, что звонит не какой-нибудь неведомый спамер, а Соня, откликнулся.
— Ты далеко от нашего красавчика Штайра? — спросила девушка.
— Кого?
— Маузера! Я тебе уже сообщала, как любимого оружейника зовут! Штайр, человек и пистолет. Но не в этой вселенной. Кстати, прикольно, штайров и прочих глоков здесь нет, а маузер есть.
— Забавное совпадение! Я как раз у него в гостях.
— Перфект, май лорд. Я сейчас приду, у меня есть сюрприз для вас обоих.
Первым делом, ворвавшись в магазин, Соня торжественно вручила Маузеру подозрительный тубус, из которого Штайр, а теперь я запомнил, как этого господина зовут на самом деле, достал четыре паучьих шамшира. Обычно спокойный как удав немец впал в экстаз, зрелище, достойное кисти художника! В его голосе прорезался незаметный до этого момента акцент.
— Уровень нашей дружбы заметно повысился! — Маузер еле удержался, чтобы не прижать меня к своей огромной груди. — Еще пара таких экспонатов, и я приглашу вас в музей!
Мой сюрприз ждал меня в Сониной машине. Я уже начал разбираться в местных марках. Вместо привычной аббревиатуры БМВ существовала марка «Баварец». И да, все названия, что можно было перевести, звучали в русской версии. И так поступали во многих странах. Немецкий Bayerisch в США превращался в Bavarian, а у нас в Баварца (хотя чище было бы «Баварский», но вряд ли прилагательное годится для названия марки).
Соня ездила как раз на Баварце, на седане, близком по классу к пятерке БМВ. Я же покатаюсь на австрийце. С этим, кстати, возникла проблема. У Алексея Петрова не было документов, только репутация. Маузер в свою очередь не знал Васнецова. И не должен был знать! Хотя, Треплов мою рожу уже срисовал.
После не долгих, но мучительных раздумий я решил повеселиться. Передал оружейнику паспортные данные Вержицкого, попросив оформить покупку на его имя. Будет забавно светить баронову машину на местах различных страшных преступлений.
Но факт: Петрову нужны «личности прикрытия», включая документы и счета в банках. Я не хочу, чтобы охотник Петров и мелкопоместный дворянчик Васнецов слились воедино. Хотя бравый САБовец Артем Давыдович меня раскусил, но Вержицкий верит, что я просто каким-то образом подружился с Охотником. Маузер про Васнецова вообще не в курсе, но карта с того счета ведет к Добродецкому, а в итоге к Андрею. Короче говоря, Охотнику нужны новые личности.
Пока же будет весело, если в местах, где я соберусь проводить операции, будет мелькать автомобиль, принадлежащий барону. Детская шалость, конечно, но почему бы не развлечься за счет неприятного человека. Особую радость доставляла мысль, что Эдельвейс ранее и впрямь принадлежал Вержицкому.
Как я уже говорил, дорожной полиции в этой реальности не было, да и обычная полиция не посмеет задерживать машину аристократа без очень веских причин, например, аварии с жертвами или террористического акта, которым, впрочем, занимаются другие службы.
Маузеру же было наплевать на мои мучения, он походя отдал распоряжения относительно моей новой машины, а сам же возился с клинками, баюкал шамширы, как малых детей, и был абсолютно счастлив.
Тем временем Петрову позвонил его друг Цитрамон. Мне кажется, если спасаешь человеку жизнь больше одного раза, вас что-то очень крепко связывает. И если Васнецову до криминального авторитета дела не было, то охотник вынуждено с ним считался.
Повод для звонка дворянина Васнецова очень рассмешил, хотя охотник Петров изображал недоумение. К Треплову обратился барон Вержицкий с просьбой устроить встречу с неким Алексеем Петровым, про которого Цитрамон не мог не знать. Весь город про Петрова судачит, так что и смотрящий обязан быть в курсе.
Барон клялся, что никаких проблем Петрову доставлять не намерен, самого же Треплова барон вознаградит, в долгу не останется.
— Виктор Семеныч, — ответил я смотрящему, — мы же оба с вами понимаем, что никакого страшного Петрова на самом деле не существует. Это все городские легенды. Советую так господину Вержицкому и ответить. Хотя конечно можно сформулировать и по-другому: никакой темы для разговора с бароном у Петрова нет и быть не может.