Круг света сужается…
Сужается…
Сужается…
Когда я прихожу в себя, то оказываюсь на заднем сиденье машины «Скорой помощи». Она стоит на месте, так что, полагаю, мы все еще неподалеку от трассы.
Позади парамедиков стоит Уилл. Он выглядит немного обеспокоенным, но в основном – по-настоящему разъяренным, как будто я потеряла сознание нарочно. И даже сейчас, когда он так разозлен, что-то в его лице притягивает меня, вызывает сильное желание провести пальцем по изгибу его губ, скулам…
«Стоп», – приказываю я себе. Это неуместно по целой тонне причин. Главным образом потому, что Уилл – ублюдок.
Тут я замечаю, что мне уже поставили капельницу.
– Мне она не нужна, – бормочу я.
– Должно быть, я упустил момент, когда ты получила медицинское образование, – огрызается Уилл, и его тон вызывает у парамедиков пораженные взгляды, а у меня вдобавок отвисает челюсть.
Уилл – ублюдок, однако даже от него я ожидала немного сочувствия к человеку, который лежит, черт подери, под капельницей. Я в открытую сердито смотрю на него.
– У меня нет обезвоживания, а даже если и есть, сейчас я в порядке. Я могу сама выпить столько жидкости, сколько потребуется, и не хочу всех задерживать.
– О, так теперь ты беспокоишься о своей команде! – усмехается тот. – Похоже, твое беспокойство слегка запоздало, не так ли?
– Эй-эй, приятель… – произносит ошеломленный парамедик справа от меня. – Серьезно? Она же просто упала в обморок.
– Мне очень жаль, если мы не заняли никакого места, – сообщаю я Уиллу сквозь стиснутые зубы, начиная ненавидеть его в абсолютно новом ключе. – Я не знаю, что произошло: наверное, я что-то подхватила.
– Интересно получается, – говорит он, глядя мне прямо в глаза. – Потому что ты выглядела абсолютно здоровой, когда бежала через кампус этим утром.
Обратная поездка в кампус становится самой долгой за всю мою жизнь. Кажется, никто не винит меня в нашем поражении (видимо, Уилл не сказал остальным, насколько же я на самом деле виновата), но и счастливых лиц тоже нет. А сам Уилл…
Он вообще за всю дорогу не проронил ни слова.
– В мой кабинет, – шипит он, когда мы покидаем автобус. – Сейчас же.
Я почти хочу отказаться. Он все равно собирается выгнать меня из команды, так зачем мне выслушивать от него разнос? Тем не менее я следую за ним – и это показатель того, как отчаянно я не хочу уходить. Пока мы поднимаемся по лестнице, его лицо настолько холодное и неподвижное, словно оно высечено из камня. Я захожу в его кабинет, и Уилл захлопывает дверь за моей спиной.
– Объяснись, – требует он.
Мой мозг лихорадочно ищет какое-нибудь оправдание. Я не стану рассказывать правду о том, что произошло, – он мне все равно наверняка не поверит.
– Ты о моей пробежке через кампус? – Я выдавливаю усмешку. – Торопилась домой после свидания, только и всего.
– В спортивной одежде? – допытывается он, сощурившись. – Без обуви? С пóтом в три ручья?
– Ты, возможно, не в курсе, – ухмыляюсь я, – но когда секс длится дольше тридцати секунд, девушка тоже может вспотеть.
Его пронзительные голубые глаза смотрят на меня так пристально, что я не могу шелохнуться.
– Хватит нести эту чушь, Оливия. Я хочу услышать правду, и лучше бы тебе действительно не врать. Сегодня утром ты бегала перед соревнованием?
Наконец на меня накатывает смирение, под его тяжелым грузом мне едва удается сидеть прямо. Теперь уже нечего терять: скорее всего, Уилл выгонит меня из команды, что бы я ни сказала.
– Да.
Он сидит, сцепив руки в замок и склонив голову, как будто ждет приговора.
– И сколько ты пробежала?
– Около девяти миль. – Пока я говорю, мой взгляд прикован к полу, а голос едва громче шепота.
– Да ты не в своем уме! – рычит он. – Ты пробежала девять миль утром перед забегом?.. Зачем?
Я не отвечаю. В смысле, он ведь прав, не так ли? Я определенно не в своем уме. Вряд ли на данный момент в этом еще остаются сомнения.
– Это был не риторический вопрос, – резко добавляет Уилл. – Я жду ответа. Я четко велел тебе не бегать перед соревнованием, но ты все равно ослушалась. Если ты не сможешь привести убедительную причину, почему ты это сделала, ты вылетаешь из команды! Ты для нас просто обуза.
– Но об этом еще рано судить! – возражаю я. – Это был только первый забег в сезоне.
Он вскидывает голову и смотрит мне прямо в глаза:
– Я знаю, насколько быстрой ты можешь быть, Оливия. Сегодня мы должны были стать хотя бы призерами, но почему-то этого не произошло. Так что ты именно обуза. Ты не способна следовать указаниям, и мы все поплатились за это.