Он отвозит меня в маленький городок примерно в двадцати минутах езды (городок настолько крошечный, что в нем всего одна главная улица), где мы вдвоем напиваемся в течение следующих пяти часов, а затем еще два часа гуляем по окрестностям, пытаясь протрезветь. Домой мы возвращаемся уже к ужину, и, когда Дороти спрашивает, как прошло восхождение, мы оба начинаем смеяться.
– Я что-то упускаю? – спрашивает Уилл, и та мышца на его челюсти опять подрагивает.
– Да, – отвечает Брендан, широко улыбаясь мне. – Ты упускаешь много интересного.
На следующее утро я встаю в шесть, чтобы помочь Дороти на кухне. Мне нетрудно вставать в такое время, поскольку я все равно делаю это каждый день, однако мне непросто заставить себя так рано подняться с кровати ради готовки.
Когда я, пошатываясь, показываюсь на кухне, Дороти протягивает мне мешок с картошкой, и я тупо смотрю на него.
– Эм… что мне с этим делать?
– Сделай пюре.
Я перевожу взгляд с картошки на нее:
– Э-э, хорошо. Мне ее сначала запечь или типа того?
Как я уже говорила, мои кулинарные способности невероятно ограниченны. За исключением яиц, объем моих навыков включает лишь приготовление говяжьего фарша и соуса для спагетти.
– Ты не шутишь? – посмеиваясь, спрашивает она.
– Ну, картошка должна стать мягкой, верно? – уточняю я, нахмурившись. – Раньше мне приходилось готовить только картофельное пюре из коробки.
– Что, при тебе его никто никогда не готовил?
– Моя бабушка перестала готовить, когда я была еще довольно маленькой, а больше я ни у кого не бывала на кухне, – пожимаю я плечами.
Дороти поворачивается ко мне с печальными глазами.
– Почисти ее, разрежь на четвертинки и отвари. Начнем с этого.
– Кажется, здесь многовато картошки на четверых.
– Питер тоже приедет, – отвечает она, как будто это объясняет, почему мне дали, по ощущениям, двадцать кило картофеля. Меня так и подмывает поддразнить ее за то, что она покраснела, когда упомянула Питера, но я решаю воздержаться.
Чуть позже к нам наведывается Уилл, умилительно сонный, небритый и сексуальный. Как, черт побери, можно выглядеть прямо-таки сносно, только что встав с постели?
– Кыш, – прогоняет его мать.
– Кофе, – отвечает он, проводя рукой по лицу. – Ты не выгонишь меня отсюда без кофе. – Его взгляд падает на меня, и он усмехается: – Так, значит, мама доверила тебе нож?
Я прищуриваюсь, глядя на него:
– Это было до того, как она узнала, что ты заявишься на кухню. Надеюсь, кофе сварится быстро: у меня что-то внезапно появилось такое кровожадное настроение…
Он запрыгивает на столешницу и наблюдает за тем, как я чищу картошку.
– Так могу я что-нибудь съесть прямо сейчас?
– И я, – Брендан показывается в дверном проеме.
– Поешьте хлопьев, – советует Дороти.
– Хлопьев? – стонет Брендан. – Мы ведь растущие организмы.
– Если вы еще немного подрастете, то перестанете помещаться в доме. Брысь! – прогоняет их Дороти.
– Ну ма-а-ам, – хнычет Уилл, и его голос звучит так по-детски, что я не могу удержаться от смеха, – мы умираем с голоду. – Когда это не помогает, он поворачивается ко мне: – Как насчет того, чтобы стащить пару булочек для твоего любимого тренера?
Я изображаю удивление:
– Не знала, что Питер уже приехал.
Он смеется в ответ, одновременно показывая мне средний палец, что определенно не вписывается в рамки типичного поведения тренера.
Когда картошка готова, мы приступаем к пирогам.
– Наверное, этого ты тоже раньше не делала, – говорит Дороти.
Я открываю рот, чтобы подтвердить ее догадку, как вдруг кое-что вспоминаю: я стою на маленьком стульчике рядом с мамой, пока она готовит тыквенный пирог и разрешает мне помогать… Меня пробирает дрожь. Я помню, как она улыбнулась, когда я случайно насыпала слишком много мускатного ореха, а позже объясняла, что тыква считается фруктом, потому что в ней есть семена.
И это воспоминание… не подходит. Этот образ не похож на человека, который способен просто бросить своего ребенка: я предпочитаю думать о монстре, которого создала в своем воображении. Так, по крайней мере, есть вероятность, что часть вины лежит на ней.
К часу дня у нас уже все, или почти все, готово.
– Думаю, нам пора собираться, – говорит Дороти, снимая фартук. Она выглядывает из кухни и кричит парням, чтобы они шли одеваться. Оба в ответ издают схожие звуки недовольства, которые она оставляет без внимания. – Мы все немного принаряжаемся, кстати говоря. Мальчикам это не нравится, и каждый год они жалуются, но правило есть правило.