– О. – Я прикусываю губу. – Не уверена, взяла ли я с собой…
– Я прикупила тебе кое-что, – говорит она с лукавой улыбкой. – Надеюсь, ты не против. Я просто увидела это в магазине и сразу подумала: «Оливия выглядела бы в этом великолепно».
– Ох, вам не стоило. – Лэнгстромы почти так же стеснены в средствах, как и я…
– Мне всегда хотелось дочку, которую я могла бы наряжать. – Она пожимает плечами.
– Может быть, у вас еще будет дочка, – отвечаю я. Возможно, ей просто повезло с генами, но Дороти действительно выглядит молодо. На самом деле даже слишком молодо, чтобы иметь взрослых сыновей.
– Магазин уже закрыт. И как бы то ни было, теперь у меня есть ты, правда? – улыбается она.
У меня начинает щипать глаза. Я радуюсь, что она уже отвернулась и не видит моего лица.
Я следую за ней, растроганная, но также немного обеспокоенная. Что бы она ни купила, мне придется это надеть, а значит, я должна буду просидеть в этом весь ужин рядом с Уиллом и Бренданом, которые будут все время надо мной потешаться. Я заранее злюсь на них, хотя это еще даже не произошло.
Пока Дороти направляется к своему шкафу, я беру фотографию Уилла, которая стоит у нее на комоде. На ней долговязый светловолосый мальчуган без футболки стоит у озера с широкой кривоватой улыбкой, в которой не хватает нескольких зубов.
На моих губах все еще играет улыбка, когда ко мне подходит его мама.
– Ну разве он не прелесть?
– Да, – вздыхаю я.
Он был прелестным ребенком. На фотографии в нем чувствуется что-то настолько свободное и необремененное, что мне больно смотреть. Я замечала в нем проблески этого настроения во время скалолазания, но за пределами гор – почти никогда.
В руках у Дороти два платья.
– Я купила тебе одно на сегодня и одно для осеннего спортивного банкета.
Они оба красивые, но я не ношу платья, поэтому от одной мысли о том, чтобы надеть любое из них, мной овладевают смущение и неуверенность.
– Полагаю, то, что похоже на нижнее белье, на сегодня? – неловко посмеиваюсь я.
– Это платье-комбинация, – ворчит Дороти, – и нет, оно для банкета.
Она дает мне платье, которое непохоже на нижнее белье, и просит примерить его. Это облегающее кремовое платье-футляр из матового трикотажа, повторяющее контуры моего тела так, словно было сшито специально для меня. Дороти издает счастливый вздох, когда я показываюсь перед ней.
– Я знала, что оно будет сидеть на тебе идеально. Тебе нравится?
Я киваю, чтобы порадовать ее:
– Наверное, я просто не привыкла носить платья.
– Может, это и к лучшему, – улыбается она. – Ты достаточно опасна даже в одежде для бега. А теперь иди нанеси немного макияжа, и увидимся на кухне.
Я отправляюсь к себе в комнату и наношу тушь и блеск для губ, презирая себя за то, что вкладываю в это столько усилий; за то, как сильно мне хочется, чтобы Уиллу понравилось, как я выгляжу; за слепую надежду, что это как-то изменит нашу ситуацию, тогда как он ясно дал понять, что у нас ничего не выйдет. Этот подход заведомо обречен на провал, и все же я зачем-то пытаюсь.
Я взяла с собой туфли на каблуках, предполагая, что как-нибудь вечером мы с Бренданом могли бы куда-то пойти. Обувшись, я в последний раз окидываю взглядом свое отражение и чувствую, как у меня в животе поселилось уныние. Я выгляжу хорошо, но этого все равно будет недостаточно. Он ведь ясно мне дал это понять в субботу, правда?..
Я выхожу к остальным. Уилл у обеденного стола разрезает индейку; на нем брюки цвета хаки и рубашка – то есть сегодня он такой нарядный, каким я его еще ни разу не видела. И, конечно, на нем все это смотрится великолепно. Даже в этой рубашке не скрыть его мощное телосложение, широкие плечи, подтянутые руки. Он выглядит сексуальным и таким взрослым, и просто… Не могу точно сказать, в чем же дело, но из-за этого у меня немного перехватывает дыхание.
– Эй, мам! – кричит Уилл. – Ты хочешь?..
Он замолкает, когда я попадаю в поле его зрения. Уилл не улыбается и не двигается. Он просто стоит, вытаращив глаза.
– Ты смотришь на меня так, словно я вошла сюда с отрубленной головой, – говорю я.
– Это было бы не так шокирующе, как увидеть тебя в платье, – бормочет он, возвращаясь к индейке.
Глава 49
Уилл
Вот черт.
Оливия в платье.
В платье, подчеркивающем каждый изгиб ее тела, включая изгибы, о которых даже я не подозревал – а я разглядывал ее действительно немало. На какое-то время я лишен дара речи. Мне хочется сказать, что она великолепна, удивительна, что от ее красоты захватывает дух. Что в ту секунду, как она вошла, у меня внутри все сжалось от чего-то гораздо, гораздо большего, чем вожделение. Но ничего из этого я не могу озвучить вслух, поэтому делаю то же, что и всегда.