В прошлом году сопляк Пегас вломился в мой кабинет и украл бутылку бурбона с моего стола. Достаточно сказать, что маленький засранец включил мою магическую сигнализацию, и я отправил его задницу под арест, заставив его валяться в дерьме Грифона в своих боксерах, пока он не покрылся невыносимой сыпью. Но он уже успел выпить большую часть моего бурбона, прежде чем я добрался туда. Примерно тогда я понял, что у меня могут быть проблемы с алкоголем.
По городу пронесся ливень, и сейчас, пока я нетерпеливо сидел в укрытии, стояла непроглядная сырость, и начинала опускаться темнота. Пьяница рывком проснулся, икнув, затем поднес к губам старую банку из-под пива, которую все еще сжимал в руке, и вытряхнул последние капли в разинутый рот. Мой взгляд снова вернулся к дороге, пока я перекатывал кристалл в своей ладони, и его низкое, гулкое ощущение подсказывало мне, что оба близнеца близко. Но где?
Вместе их магические подписи ощущались, как ночь и день, совпадающие в совершенной гармонии друг с другом, как будто они не могли существовать порознь. Ощущение было одновременно теплым и прохладным, они не были похожи на полное и катастрофическое падение Солярии, которого я ожидал. Это были дети Дикого Короля, дочери жестокости, угнетения, убийства. Их фамилия оставила горький привкус во рту, и я не собирался обманываться их ощущением. Магическая метка Дикого Короля могла ощущаться как поцелуи котят и сахарная вата, насколько я знал. Но это не означало, что он не был яростным ублюдком, который правил железным кулаком и заставил все королевство бояться его.
— Сегодня утром видел там кота, — невнятно пробурчал пьяница, указывая на дорогу, и я бросил на него жесткий взгляд, предупреждающий, что я не настроен на разговор. В этой жизни мне нравилось общаться с очень немногими людьми, и я ненавидел светские беседы с незнакомцами. Особенно с пьяными, от которых воняло мочой.
— Он был похож на тебя, — он дернул подбородком в мою сторону, и я нахмурился еще больше.
— Вот, как он смотрел на меня! — он показал жестом на мое лицо, и мои клыки оскалились от желания вырвать ему глотку, чтобы не слушать его бредни ни секунды дольше.
— У него было самое сердитое лицо, которое я когда-либо видел. И я подумал: этот кот несчастен, так и есть. Ему грустно внутри.
— Перестань болтать, — приказал я, используя принуждение для решения своей проблемы, и его следующие слова замерли в горле. Смертные в моих руках были податливыми; ими было слишком легко манипулировать. Именно поэтому у нас существовали строгие законы, запрещающие нам это делать. В прошлом году на востоке Солярии была раскрыта сеть торговцев смертными. Их похищали из этого царства и принуждали к сексуальному рабству для фейри. Чертовски извращенно. Смертные даже не смогли бы выжить в нашем царстве так долго, так что эта история приняла еще более мрачный оборот, когда ФБР обнаружили первое массовое захоронение.
У моего вида имелась способность становиться злом. Она жила в каждом из нас. Все наше общество было построено на обретении власти, и нас всех легко склонить к тому, чтобы мы претендовали на нее перед более слабыми фейри, чем мы сами. Я полагал, что смертные были заманчивым местом для обретения власти, когда твоя магия не была сильна, и тебя ежедневно избивали фейри с более сильными дарами. Многие засранцы, участвовавшие в торговле людьми, были слабаками, половина попала в тюрьму Даркмора, половина погибла во время рейдов. Надеюсь, они кричали, когда умирали. Ничто не вызывало у меня большего отвращения, чем фейри, злоупотребляющие своей властью. Наверное, потому, что я знал, каково это — быть раздавленным под пятой того, кого я не мог победить. А Лайонел Акрукс являлся воплощением жестокости. Он избивал своего сына до полусмерти, чтобы попытаться создать из него образ самого себя, но Дариус не был похож на него, независимо от того, как сильно он хотел, чтобы он был таким.
Когда совсем стемнело, и пьяница наконец сел в автобус, дверь многоквартирного дома напротив открылась, и Роксания, она же Тори, вышла на улицу в безразмерной кожаной куртке и в том, что выглядело как мужские джинсы и байкерские ботинки. Когда она переходила улицу, в кристалле на моей ладони произошел энергетический сдвиг, и я натянул капюшон, используя магию, чтобы притянуть тени ближе к себе. Ее магическая подпись проникала в кристалл, пока все, что я мог чувствовать, было похоже на прохладный поцелуй луны на моей ладони. Было странно, что два близнеца могут ощущаться настолько по-разному, но я полагал, что все братья и сестры уникальны по-своему. Моя сестра была моей полной противоположностью. Оптимистичная, веселая, игривая — черт, как же я по ней скучаю.