Свифт сопровождал его от флаера.
- Мы опубликовали официальное заявление о вашем выживании, - сказал робот, когда они спускались на уровень главных кают. - Новости распространяются, и, конечно, есть критика наших действий. Полагаю, мы можем рассчитывать на то, что ты будешь отстаивать нашу точку зрения?
- Я скажу им правду, Свифт, ни больше, ни меньше. Тебе не за что извиняться.
- Надеюсь, это не создаст для тебя трудностей в более широкой сфере человеческого общения.
Кану толкнул одну из тяжелых дубовых дверей и шагнул в комнату, которая показалась ему больше и холоднее, чем он помнил. - Почему меня должно волновать, что думают обо мне за пределами Марса? Все, что для меня важно, находится здесь. Это моя жизнь. Довольно скоро они назначат новых послов, и мы продолжим в том же духе, что и раньше.
- Но ты должен быть внимателен к мнению других. Мы не часто говорили о личных делах - наверняка у тебя есть друзья и любимые в других частях системы?
- Не так много, как ты думаешь.
- Но ты прожил очень много лет.
- Спасибо, что напомнил мне. Однако правда в том, что ты теряешь друзей и возлюбленных, когда живешь так долго, как я. Я тот, кто я есть, Свифт - старый житель моря. Слишком древний и странный, чтобы большинство людей чувствовали себя рядом со мной комфортно. - Он остановился, чтобы осмотреть каюту, обнаружив, что все в точности так, как было до экспедиции к месту крушения, но в то же время каждая нота в комнате была раздражающе фальшивой.
Далал оставила открытую книгу на одном из столов. Кану подошел к ней и провел пальцем по страницам. Текст был на урду, одном из ее четырех или пяти языков. Он уставился на сценарий, пытаясь вспомнить, каково это - видеть, как слова растворяются у него на глазах, как раскрываются тайны. Как это было до Вавилонской эры.
- Я буду скучать по Гаруди.
- И мы тоже. Но, возможно, из этого бедствия может выйти какое-то большее благо?
Раздраженный банальностью этого высказывания, Кану захлопнул книгу. Это, в свою очередь, вызвало у него раздражение на самого себя, как будто он потерял закладку Далал в тексте. Где, черт возьми, жила ее семья? - задумался он - в Мадрасе? Возможно, ему следует взять за правило вернуть им книгу. Это было бы небольшим одолжением, и его костям время от времени не помешала бы доза земной гравитации.
- А они говорят, что я оптимист.
Свифт стоял у окна с высокой решеткой. - Всегда существовал разлад в отношении того, как лучше всего бороться с экстремистами. Теперь, возможно, будет не так трудно привести убедительные доводы в пользу пресечения действий возвращенцев.
- Будь осторожен, чтобы кто-нибудь не привел столь же убедительных доводов в пользу того, чтобы прижать тебя.
- Я думал, это уже произошло.
Консоль издала негромкий раздражающий сигнал, указывающий на ожидание сохраненного сообщения. Кану догадался, что она издавала этот звон уже некоторое время.
- Возможно, это частное дипломатическое дело, Свифт. Ты не возражаешь насчет выхода из комнаты?
- Я был бы безмерно рад удовлетворить твою просьбу.
- И не пытайся подслушивать.
- Очень хорошо. - Свифт сделал нетерпеливый жест рукой, направляясь к двери. - Прошу тебя, ответь на свой драгоценный звонок.
Оставшись один, Кану встал перед консолью и использовал свои дипломатические полномочия, чтобы принять сообщение.
Над консолью появилось лицо. Кану потребовалась секунда или две, чтобы узнать в нем своего старого коллегу Евгения Корсакова. Посол Организации Орбитальных Наций довольно заметно изменился за три недели, прошедшие с момента теракта. Его волосы были выбриты наголо, возможно, в связи с экстренной операцией. Его лицо, грубоватое и изможденное в лучшие времена, теперь выглядело омерзительно осунувшимся.
Начала воспроизводиться запись.
- Позвольте мне от всей души поздравить вас с возвращением к жизни, Кану. Учитывая обстоятельства, это замечательно.
- Спасибо вам, Евгений. - Воспроизведение приостановилось, как только обнаружилось намерение Кану заговорить. Это встраивало бы его ответ в поток слов Корсакова точно так же, как если бы двое мужчин разговаривали нормально, без помех в виде световых минут разделения и временной задержки.
- Но, боюсь, я должен умерить свои поздравления новостями, которые могут показаться вам менее чем приятными, - допустил Корсаков. - Вы прекрасно знаете, что ваши отношения со Свифтом стали проблематичными. На эту ошибку в суждениях можно было закрывать глаза, по крайней мере до сих пор. Машины должны были передать вас медикам-людям, но вместо этого они решили вылечить вас сами. Хуже того, они пренебрегли тем, чтобы должным образом информировать нас о вашем состоянии.